«Глаза получились слишком маленькими», — пробормотал он. В жарких краях глаза людей вынуждены приспосабливаться к ослепительно яркому солнцу, тучам пыли и удушающей жаре. По одним лишь глазам можно распознать человека из южных стран, их иногда даже называют глазастыми. У Луки были именно такие глаза, которые бывают у греков.
Взяться за исправление надо было очень осторожно, чтобы не испортить всего лица. Василий принялся за дело, и мало-помалу у него начало получаться задуманное.
Но постепенно в ходе работы им стали овладевать посторонние мысли. Он вновь вспомнил сон, потом Линия, и вот уже все остальные размышления и образы покинули его, перед глазами стояло лицо Линия — толстого и сытого, который сидел в богатой нарядной одежде в круглом зале белого дворца и отдавал приказы тем, кто когда-то служил Игнатию. Черная ненависть сжала сердце художника. Да, злой дух был прав. Глаз за глаз, зуб за зуб! Какое счастье было бы схватить негодяя за горло и задушить его! Задушить не торопясь, медленно, медленно…
Охваченный ненавистью, Василий не рассчитал силу и глубоко вонзил пальцы в мягкую глину. В долю секунды уже почти законченное лицо Луки исчезло, усилия, старания, которые Василий вложил в портрет человека, которого искренне любил, были уничтожены. Ужаснувшись тому, что он сотворил, Василий отложил бесформенный комок глины и уставился на свои руки.
— Так, значит, это был не сон! В меня вселился злой дух, он управляет моими руками. Это он испортил мою работу!
Молодой художник задрожал от ужаса. Он вскочил с места, охваченный инстинктивным желанием бежать, но тут же застыл на месте, понимая всю бессмысленность своего Порыва. Как можно убежать от самого себя! Василий почувствовал себя раздавленным от бессилия — он никогда-никогда не сможет изваять чашу. Словно дикое животное в клетке, он заметался по каморке, в отчаянии повторяя:
— Да-да, все именно так! В меня вселился злой дух! Как мне изгнать демона? Как мне освободиться от его влияния?
3
Послали специального гонца за Лукой, и на следующий день рано утром врач появился в доме Иосифа. С первого взгляда было видно, что здесь назревает драма. Коридор, в который выходила дверь из комнаты купца, был заполнен молчаливыми унылыми мужчинами и женщинами с красными от слез глазами.
— Все слышали, как вчера вечером лаяли собаки, — пробормотала одна из них.
— Моя просто с цепи сорвалась. Это знак! — подтвердила другая.
В эту минуту из комнаты отца вышел Аарон, за ним следовали три самых известных в Иерусалиме врача. У всех четверых был мрачный вид. В коридоре их встретили массой вопросов. И обращались к врачевателям очень уважительно.