К горлу подкатил комок – ещё чуть-чуть, и он обернётся самыми, что ни на есть банальными слезами. Комната… мама… отсветы уличного фонаря…
Полосы света на чужом потолке (Сёмку уложили в кабинете Анатолия Александровича, на пухлом, обтянутом кожей диване с валиками) – это, оказывается, от прожекторов военных кораблей на рейде. Японцы каждую ночь испытывают на прочность боевое охранение русской эскадры: забрасывают внешний рейд минами, пытаются в темноте прокрасться на рейд внутренний, чтобы пустить торпеды. Здесь торпеды почему-то называют тоже минами, причём самодвижущимися или вовсе минами Уайтхеда. Сёмка даже не сразу понял, о чём идёт речь, когда отец Галины стал рассказывать, как февральской ночью японцы незаметно проникли в гавань и минами подбили несколько кораблей. Нападения никто не ждал: война не была объявлена, и в городе решили, что моряки устроили учения. С тех пор японские миноносцы еженощно рыщут у Артура и корабли, обвешанные противоминными сетями, бдят, шаря по воде лучами прожекторов.
И чего только не узнаешь! Когда Галинин отец упомянул про эти сети, Сёмка ужасно удивился и стал расспрашивать, как вылавливать ими мины, если корабли стоят на месте. Оказывается, это огромные тяжеленные сетки, которые вывешивают вдоль борта корабля на стоянке. В них и должны запутаться торпеды, пущенные подкравшимся противником. Но в ту роковую ночь сети почему-то не поставили…
С моря доносился далёкий глухой грохот – стрельба. Опять корабли на внешнем рейде. Татьяна Еремеевна предупредила, чтобы Сёмка не пугался – стреляют каждую ночь, но обычно по воображаемым целям: мало ли что привидится матросу у орудия. Только спать людям мешают! Сёмка хмыкнул про себя – вот они, женщины! Везде одинаковы: война, а им подавай домашний уют, и чтобы спать не мешали. А то взяли моду стрелять по ночам…
А ведь девочкам – Галине и остальным – стрельба, наверное, давно стала привычной. Вряд ли мать предупреждает их вот так каждый вечер – девочки и сами всё уже знают, верно? А если так – выходит, что Топольские раскусили странных гостей, только оставили серьёзный разговор на потом. Утро вечера мудренее, но наивно было бы думать, что штабс-капитан, увлёкшись электронной игрушкой, позабудет и о Сёмкиных оговорках, и о странной его неосведомлённости в самых обычных вещах.
«За шпионов примут! – с тоской думал мальчик. – Хотя если бы приняли, то, наверное, не стали бы укладывать спать, да ещё так заботливо. Сразу же сдали бы жандармам – или как здесь называется контрразведка?»
Скрипнула дверь, Сёмка вскинулся, садясь на постели. Створка слегка приоткрылась, в проёме мелькнула фигурка, закутанная во что-то вроде белой простыни. Шаги лёгкие – будто сквозняк неслышно прошелестел по комнате. Светка?