– Рановато вы меня в чин произвели, юноша, – заметил он, принимая документ. – Мичман Шишко второй, Борис Оттович, младший артиллерийский офицер. Заведую вот этим орудием разрушения, сиречь правой носовой шестидюймовой башней… – И по-хозяйски похлопал ладонью по шершавой броне.
Услыхав забавное „Шишко второй“, Светка хихикнула. Я строго покосился на неё – откуда девчонке знать, что по традиции офицеров-однофамильцев было принято именовать по номерам. Скажем, адмирал с редкой русской фамилией Иванов – „Иванов первый“, капитан второго ранга – „Иванов второй“ и так далее. А какой-нибудь мичман вполне мог оказаться „Ивановым шестнадцатым“.
Мичман тем временем изучил документ:
– Верно, приглашение посетить корабль выдано Степаном Осиповичем. Подпись узнаю, да и печать с пометкой флаг-офицера, лейтенанта фон Кубе, на месте. Тем не менее это не объясняет, как вы, юноша, сумели попасть на борт перед боевым выходом, да ещё и… хм… с дамой. Я сам принимал последние шлюпки и вас что-то не припоминаю.
Что бы такое соврать, и, желательно, поубедительнее?
Положение спас Задрыга:
– Так что не сумлевайтесь, вашбродь, я самолично видал, как их высокопревосходительство господин вице-адмирал мальцу бумагу выписали! Они у меня ишо бескозырку взяли, в подарок ентому самому гимназёру!
И боцманмат кивнул на бескозырку, которую я продолжал сжимать в левой руке.
– Ну допустим… – согласился мичман. – Но это не объясняет, как вы, молодые люди, оказались на броненосце. И уж тем более непонятно, почему вы решили нанести визит в такую рань – когда „Петропавловск“ снялся с бочки, пробило только пять склянок.
Какие ещё „склянки“? В книгах что-то такое, кажется, мелькало, но уточнять я, как обычно, не стал – отложил на потом. Вот и дооткладывался…
Заметив моё недоумение, Шишко снисходительно усмехнулся:
– Желаете изучать морское дело, юноша? Вот вам первый урок: „бить склянку“ – значит отмечать ударами колокола каждые полчаса. Счёт начинают в половине первого пополуночи: один удар – одна склянка; два удара – две склянки, в час. И так до восьми склянок, в четыре часа пополуночи. Затем счёт начинается снова. Сами подсчитаете, сколько это – пять склянок?
Я пожал плечами – поди сообрази вот так, с ходу…
– Пять склянок – это шесть тридцать пополуночи. Ну да ладно, привыкнете…
Башня чуть дрогнула; оба ствола синхронно опустились, потом задрались – и снова вниз, пока не замерли, уткнувшись в невидимую точку на горизонте. Клацнув петлями, в боку распахнулся овальный люк, и из жаркого нутра башни появился офицер. Вся физиономия у него была в пятнах машинного масла; фуражку он прижимал локтем, протирая ладони ветошью. Где-то я его уже видел… но вот где? Нет, не вспоминается…