«сахарным »? Это был лейтенант Филип Мартин. Друзья называли его , но мы не с ним.
Мартин был настоящим десантником. Рожденный и воспитанный на Гавайях, он был именно таким «котиком», каким мечтал стать я. Опытный ветеран войны во Вьетнаме, он превосходно разбирался в каждом виде оружия, применяемом спецназом. Он считался одним из лучших в бригадах, а в плавании, как коренной гаваец, почти не имел равных.
— Мистер Мак, вы знаете, почему стали «сахарной » сегодня утром? — спросил Мартин очень спокойно, но твердо.
— Нет, инструктор Мартин, — как положено, ответил я.
— Потому что, мистер Мак, жизнь несправедлива. И чем скорее вы это узнаете, тем лучше для вас.
* * *
Годом позже мы с лейтенантом Мартином уже называли друг друга по имени. Я прошел базовый курс подготовки «котиков», а его перевели из учебного центра в 11-ю бригаду пловцов-подрывников в .
Чем больше я узнавал , тем больше росло мое уважение к нему. Он не только был высококлассным профессионалом, но и имел феноменальные физические данные. 1980-х он входил в число тех, кто развивал триатлон. Красиво плавал вольным стилем в открытом океане. Благодаря сильным лодыжкам и бедрам легко выдерживал длинные забеги. Но особой его страстью был велосипед. Он и его железный конь были созданы друг для друга.
Каждое утро он садился на велосипед и отправлялся в 50-километровую поездку по Серебряной полосе в . Вдоль Тихого океана, от города до города Империал-Бич, шла плоская местность с вымощенной велосипедной дорожкой. С одной стороны океан, с другой — бухта: это один из самых красивых пляжей в Калифорнии.
Каждое субботнее утро тренировался на Серебряной полосе. И вот однажды он, быстро крутя педали и наклонив голову, не заметил встречный велосипед. Велосипеды столкнулись со скоростью примерно 40 километров в час и искорежились. Ездоков выбросило из седел, они упали лицом вниз на асфальтовую дорожку. Однако один из них перевернулся на бок, отряхнулся и встал на ноги. Он был ранен, но в целом в норме.
А так и остался лежать, пошевельнуться. За считаные минуты прибыла скорая помощь. Врачи привели его в чувство и госпитализировали. Поначалу была надежда, что паралич носит временный характер. Но день шел за днем, месяц за месяцем и год за годом, а ходить по-прежнему не мог. После травмы всю нижнюю часть тела парализовало: только руки имели ограниченную подвижность.
34 года провел в инвалидном кресле. За все это время я никогда не замечал, что он сетует на свою участь. Не слышал, чтобы он вопрошал: «Почему именно я?» Он ни разу не выказал и капли жалости к себе.