Держа камеру так, чтобы в случае чего не угодить под пулю, большим пальцем левой руки Мазур передвинул рычажок по прорези до упора, ухитрившись при этом заглянуть в объектив. Моментально со всех сторон выдвинулись косые полоски шторки — в фотоаппаратах такие затворы — и полностью укрыли от нескромных взглядов ствол. Все продумано, положительно, серьезные умельцы постарались. Черт его знает, этого хмыря якобы из штатовского захолустья (хотя не факт еще, что это именно американ), неизвестно, удалось бы ему уйти — но вот метко попасть в цель у него были все шансы, должно быть, серьезная штука, и калибр не менее девяти миллиметров, не воробьев пугать, и дистанция невелика. Интересно, есть в местной вере аналог христианского ангела-хранителя? А впрочем, она, в отличие от Папы, католичка, хотя и нерадивая, сама со смехом признавалась…
Ага, опамятовались! И первым опамятовался заокеанский мэтр-миллионер:
— Как я понимаю, это оружие?
Натали посмотрела на Мазура, и он кинул. Тогда она преспокойно ответила:
— Судя по реакции начальника охраны, это — оружие.
Добрая половина объективов тут же нацелилась на Мазура, и он полуотвернулся, откровенно прикрывая лицо ладонью свободной руки, вытянув другую, чтобы на всеобщее обозрение попала стреляющая камера, а не его физиономия. Тут же подумал, что это, в общем, бесполезно — столько раз его снимали и фотографировали рядом с Папой, все равно засветился. Но руку от лица не убрал — вполне простительное для начальника охраны поведение, никто ничего и не заподозрит, всегда и везде люди схожих занятий стараются лишний раз не попадать под объективы…
Теперь он превосходно видел доктора Мукузели — тот восседал величественно, этаким языческим божком, держа посох меж колен. Хотя пару минут назад, Мазур успел углядеть, чуть ли не под кресло забился в натуральном страхе. Играл или в самом деле ничего не знал заранее? Вероятнее всего, второе — таким пешкам подобные секреты не выкладывают. А уж самому такое организовать — кишка тонка, господа мои…
Глава восьмая
Ответный удар
Вот тут уж все свои, и можно не стесняться, старательно скрывая все внешние признаки милитаризма — как раз поступать следует и вовсе даже наоборот…
Направлявшаяся к безукоризненному строю десантников Принцесса четко отбивала шаг, в солдатских ботинках и камуфляже с черными полковничьими погонами женской бывшей роты, успевшей разрастись до батальона (за два дня до смерти Папа ей звание присвоил, как и собирался), в лихо заломленном черном берете, украшенном золотого цвета оскаленной леопардовой мордой. Волосы собраны в пучок, косметика неяркая — ну натуральная амикоте, спасу нет. Правда, камуфляжная куртка распахнута, и черная форменная майка туго обтягивает великолепную грудь. Ну что же, она собралась предстать перед бравыми ребятушками того самого элитного парашютного батальона как бы в двух лицах: и амикоте, и все же очаровательная девушка, вот и напялила майку на пару размеров меньше. Ну, ей виднее…