— Предположим, — сказал Мазур. — И как вы видите свое будущее при монархии?
— Как политического деятеля, действующего в рамках законов и в интересах демократии, — немедленно откликнулся Мукузели, в эту минуту чем-то неуловимо напоминавший Панкратова. С одной разницей: Панкратов твердо верил в то, что говорил, а с этим нельзя быть уверенным…
— Будете выдвигать свою кандидатуру в парламент?
— Разумеется, — сказал Мукузели.
— Для политического деятеля, действующего в рамках закона и в интересах демократии, может отыскаться и более высокая должность, — сказал Мазур.
— Какая же?
— Я уполномочен… ну, разумеется, в том случае, если народ все же большинством одобрит монархию… предложить вам кресло члена Королевского Совета, и титул графа, — сказал Мазур. — Королевский Совет, по замыслам, будет чисто совещательным органом при королеве, но, мне кажется, что членство в нем — гораздо более высокий пост…
— Что может быть выше поста народного избранника? — произнес Мукузели, теперь еще больше напоминая Мазуру Панкратова.
— Значит, вы отказываетесь? Вот так, с ходу? Ничего не обдумывая?
— Вы, надо отдать вам должное, полковник, действуете, я бы признал, тонко, — сказал Мукузели. — Вернее, те… или та… кто вас послал. Никаких вульгарных чеков, выложенных на стол… Вы знаете, меня не впервые пытаются подкупать, но раньше все выглядело гораздо примитивнее.
«А вот тут ты совравши, старая сволочь, — подумал Мазур. — Врешь в глаза в расчете на то, что я маловато о тебе знаю. Совершенно точно известно: ни разу за все время, что ты здесь витийствовал в прежние времена, тебя не пытались купить власти — по причине невысокой ценности товара. Но теперь, очень похоже, тебя все же купили другие…»
— Знаете, какое у меня создается впечатление? — вдруг спросил Мукузели. — Что вы не просто механически исполняете поручение, а относитесь к нему с самым живым энтузиазмом. Мотивы, разумеется, лежат на поверхности: многие знают, что вы — большой друг мадемуазель Олонго. — Он решительно поднял ладонь. — О, не подумайте, что я собираюсь что-то осуждать, высмеивать, порицать… Вы молоды, а она очаровательна, я сам был молод и, признаться, отдавал должное прекрасной половине рода человеческого. В конце концов, такой энтузиазм сделал бы честь мужчине…
Если он всерьез рассчитывал чуточку смутить Мазура, ничегошеньки не добился. Мазур и не подумал смущаться: во-первых, не юнец, а во-вторых, все происходящее (уже поднесли сороки на хвосте, ага) прекрасно вписывается в местные традиции, согласно которым и незамужняя девушка, и холостой мужчина вправе вести себя, как им вздумается. Ничуть это Мазура не чернит и не компрометирует, наоборот, уважения прибавит у мужской части населения, да и откровенной зависти.