— Нам не следовало этого делать.
При мысли об этом собственническая мужская половина меня тут же становится ворчливой. Почему не следовало? Я смотрю, как она натягивает обратно спущенные на бедра штаны и завязывает шнурки.
— Почему бы нам этого не делать? Разве ты не наслаждалась? Разве я не заставил тебя содрогаться от удовольствия?
Ее пальцы прижимаются к моему рту, чтобы заставить меня замолчать, и она оглядывается вокруг, чтобы убедиться, не наблюдает ли кто-нибудь. Я нахожу это забавным, если учесть, что мгновение назад, когда кончала, она голосила от наслаждения. Когда она убеждена, что больше никого нет, то снова смотрит на меня с упреком в глазах.
— Почему нам не следовало этого делать? — я еще раз задаю тот же самый вопрос. — Было здорово.
— Да, конечно, но мы же не связаны! А с моим-то везением завтра ты можешь с кем-то спариться.
— Ааа, — говорю я. — Но сейчас у нас все еще не закончилась эта ночь.
И я наклоняюсь поцеловать ее еще разок и расстраиваюсь, когда она отворачивает голову в сторону.
— Я девственница, — говорит она.
— Я не знаю этого слова.
— У меня никогда ни с кем не было секса.
Ее личико снова становится восхитительно красным. Мне вот любопытно, останется ли оно таким и дальше, если она будет смущаться еще больше?
— И?
— И я должна беречь себя для своей пары! Если мне вообще когда-нибудь такой достанется, — выражение ее лица снова становится печальным.
Меня совершенно сбивает с толку подобный ход ее рассуждений.
— С чего бы тебе беречь себя?
— Разве он не захочет быть единственным, кто прикасался ко мне?
Я фыркаю.
— Думаю, он бы предпочел, чтобы ты знала, что делать. Какой мужчина станет попрекать тебя за желание получить удовольствие?
Ее брови взлетают вверх, однако уголки ее губ приподнимаются в слабую улыбку. Она смягчается ко мне.
— Это не очень-то естественный образ мышления у людей.
Я широко раскрываю руки в красноречивом жесте.
— Рассмотри хорошенько мужчину, что стоит перед тобой. На твой взгляд он выглядит естественным человеком?
Кайра дарит мне еще одну слабую улыбку, после чего мотает головой. Она поднимает взгляд на небо, откуда начинает валить тяжелый снег, покрывая нас обоих белыми хлопьями.
— По-твоему, он кончится к завтрашнему утру?
— Я так не думаю.
Она выглядит расстроенной.
— Мы можем отложить поход. Ну, один-два дня не имеют значения.
И вновь на ее лице отражается паника. Она трясет головой в знак отказа.
— Мы не можем.
— Кайра, — говорю я, положив руку ей на щеку. Речь явно идет не об удовольствиях или спаривании. Речь явно идет о чем-то другом, о чем-то очень плохом, и она мне расскажет, в чем дело. — Что такое происходит, о чем ты не рассказываешь?