тных цветов — розовый и каштановый, а ее яркие глаза, благодаря симбионту, цвета кхай-синевы.
— Привет, моя маленькая подружка, — приветствую я ее.
— Я тебе не подружка, — бормочет она. — И я не маленькая.
В ответ на это я лишь усмехаюсь.
— Тебе следует попить немного тех интисарских растений, — указываю я ей. — Они полезны для зрения.
Она бросает на меня еще один свирепый взгляд.
Я вовсе не против. Я предпочитаю проявление у нее гнева, чем печаль в ее глазах, которая у нее столь часто отражается на лице.
— Я не нуждаюсь в травах для зрения, — заявляет она мне.
— Нет? — поддразниваю я и направляюсь в ее сторону, и тогда указываю на другой куст. — А вот этот — для мужской потенции.
Она окидывает меня потрясенным взглядом, а ее щеки снова заливает розовый румянец.
— Я в нем, разумеется, не нуждаюсь, — говорю я ей. — Мой член многие часы может оставаться стоячим и не повиснуть. Это растение в основном предназначено для старшего поколения или мужчин, которые долгое время болели и желают спариваться со своими парами.
Шум, который она издает, — удушье.
— Даже слышать не хочу про твой… пенис, — она бросает на меня еще один злобный взгляд. — Может, тебе стоит пойти и поговорить об этом с той своей подружкой поподробнее. Она, кажется, заинтересована в тебе.
— Ты что, ревнуешь? — спрашиваю я, будучи этому счастлив. Я пытался дать понять Кайре, что заинтересован ухаживать за ней, но она отвергала меня на каждом шагу. Она передумала? Я восхищаюсь ее прекрасными каштановыми волосами, когда они развиваются на ветру, и представляю, как они рассыпаются у меня на груди.
И тогда мне снова приходится поправлять свои штаны.
— Ревную? Ха! С чего бы мне ревновать? Я уродлива, помнишь? — она постукивает по блестящей металлической раковине, прикрепленной к ее уху. — Я слышала каждое слово из вашего разговора!
Я не в силах убрать восторженную улыбку со своего лица. Она слышала мой разговор с Айшей. А она ревнивая. Меня это весьма радует.
Может быть, Кайра все-таки не такая уж и равнодушная. Самое время подарить ей подарок в знак моего ухаживания.
КАЙРА
«Но они ведь страшно уродливые».
«Разве это имеет значение?»
Эти слова звенят у меня в ушах, когда я срываю листья с одного из зимних растений. Дурак. Дурак. Дурак. Будто мне без разницы, что ему плевать, как я выгляжу, главное, чтобы он меня трахал.
— Почему бы тебе просто не вернуться обратно внутрь и оставить меня одну?
— Как я могу оставить тебя одну? — у Аехако до сих пор есть та поддразнивающая нотка в голосе, от которой у меня в животе все трепещет… и в это же время хочется ему врезать. Он кладет свою ладонь мне на руку. — Ты вырвешь все листья с этого растения. Если оставлю тебя, то найду весь холм голым, — шутит он. — Мэйлак будет очень недовольна.