– Совершенно верно, – согласился Хан. – Я не знаю имени того, кто уцелел, но он не безумен. Он по-прежнему в строю, и представляет угрозу. Если он взялся за отстрел организаторов, то значит, к нему вернулась память.
– А телохранители?
– Их убирают за компанию. Двое, что были с полковником, служили инструкторами на полигоне. Бодигард Фирсова организовывал похищения.
– Значит, ты уверен, что это не Гавриил?
– Однозначно, два разных человека. Хотя один нарочно копирует стиль другого.
– Тогда последний вопрос: почему ты мне всё рассказал?
– Потому, что мне потребуется твоя услуга. Так вышло, что Гаусс стрелка куплен у моего человека. Но личность покупателя осталась неизвестна. Если всплывёт, что стрелок убивает из моей винтовки, – мне конец. Ни корпораты, ни ГСК не простят такого наезда.
– Ты хочешь, чтобы я нашёл твою винтовку?
– И уничтожил, – продолжил Хан.
– Опять ты взваливаешь на меня грязную работу.
– И что ты хочешь взамен? – прищурившись, спросил бандит.
– «Возбудитель» имплантов.
– Не дорого берёшь? – обалдел от такой наглости Хан.
– Неужели ты так дёшево ценишь своё спокойствие? – притворно удивился Глеб.
Хан несколько секунд мерил его сердитым взглядом, но, не выдержав, рассмеялся.
– Когда-нибудь я тебя убью, но это случится не сегодня. Хорошо, ампула «Возбудителя» против винтовки.
Глеб поднялся и протянул руку. Хан привстал и пожал её.
– Удачной охоты, – крикнул он в спину оперативника.
– Спасибо, – отозвался Глеб и, не обращая внимания на пристроившихся позади него телохранителей, спустился вниз.
Забрав у Удава револьвер, он проверил патроны и, защелкнув барабан, сунул пистолет в кобуру.
– За что кликуху получил?
Бандит нахмурился.
– Не твоё дело, но думаю, ты всё равно узнаешь. Я задушил шесть человек голыми руками.
– Понятно, – махнул на прощание Глеб и направился к КПП.
Хана окружали конченые уроды, но всё-таки они были довольно большой силой, превращённые железной рукой главаря в боеспособный отряд. И не смотря на это, они так остались убийцами и головорезами, которые слишком зажились на белом свете.
На КПП по-прежнему стояла бригада Хряща. Глеб снова без страха встретил взгляд бандита, не суливший ему ничего хорошего, и, весело подмигнув, пошёл дальше. Его не слишком беспокоила ненависть какого-то конченого ублюдка. Если Хрящ попадётся ему в тёмном переулке, то там и встретит свой конец. Но вертеть головой – не помешает. Такие люди бьют в спину, и никогда не действуют в одиночку. Это герой должен быть всегда один, так – и славы больше, и задача труднее. Негодяи же действуют куда эффективнее: они сбиваются в стаи, им незнакомо слово «мораль». Поэтому чаще герой-одиночка гибнет от подлого удара из-за угла. Но Глеб считал себя необычным героем: ни белым, ни черным, а серым. Закон для него не аксиома, как для того же Долгова. Северин рассматривал поступки людей с точки зрения своей морали, а не общепринятой. И сейчас он думал, как поступить правильно. Например, с точки зрения того же самого Долгова, мститель с Гауссом – однозначно преступником, с общественной точки зрения – тоже, но Глеб видел в нём человека, который пытается добиться справедливости единственным возможным способом. Тот же Долг никогда не посмел бы тявкнуть на полковника и Кашицына, и уж тем более на Фирсова. Поэтому за правосудие взялся одиночка. И теперь Глеб стоял перед дилеммой: найти стрелка и сдать его или дать ему закончить дело и помочь уйти? Но до этого ещё далеко, необходимо сначала вычислить и поймать его, и уж только потом решить, как поступить.