Забравшись в салон, Глеб устало закрыл глаза и вытянул ноги. Они, в принципе, не могли устать, но было приятно думать, что это так.
Долгов появился минут через двадцать, неся в руках покорёженный температурой чемодан с Гауссом.
– Твоя работа? – хмуро спросил он.
Глеб кивнул, не собираясь отрицать очевидное. Люк закрылся, и аэрокар пошёл на взлёт. Весь короткий полёт капитан молчал. И только в кабинете, где, кроме Глеба, находился старлей Голованов, Долгов взорвался:
– Ты что творишь? Какого хрена ты её отпустил? Я видел записи с камер наблюдения в холе. Ты вошёл, потом вышла она и спокойно двинулась прочь. Престол, она убийца! На её счету семь человек!
– Насрать. Если хочешь предъявить мне что-то, предъявляй. Нет – продолжим. Она – не Гавриил.
Он настроил мысленный контакт с виртИнтером Долгова и слил всю информацию по этому делу, после чего встал и, не слушая возражений, вышел.
Два часа спустя Глеб сидел в одном из баров восточного и накачивался в стельку. Ради этого пришлось отключить «Гиппократа». Он хмыкнул, когда рядом опустился Долгов и активировал глушилку.
– Они заслужили свою смерть, – пьяным голосом произнёс Северин.
– Может, и так. Но есть закон! Нельзя всем и каждому вершить самосуд! – заорал Долгов.
Голован согласно кивнул, поддерживая шефа. Глеб даже не заметил, как тот оказался слева от него.
– Пошёл ты со своим законом! – равнодушно огрызнулся Глеб. – Что может твой закон? Эти трое – ублюдки, искалечившие десятки жизней. Похищения, незаконные эксперименты, и ещё два десятка статей. И что, ты бы смог привлечь их к суду? Да ты даже тявкнуть бы в их сторону не посмел! Это было возмездие от человека, который пострадал от их рук. И я рад, что помог ей.
Долгов сидел с вытаращенными глазами. Словно рыба, выброшенная на берег, он глотал ртом воздух.
– Спокойней, капитан, – нагло ухмыльнулся Глеб. – Можешь мне шить соучастие, закон, ведь, один для всех.
Последнее было произнесено с такой издёвкой, что лицо Долгова исказилось, словно он хлебнул уксусу.
– Ты ведь и сам знаешь, что я прав, ты бы не пришёл если бы не просмотрел то, что я тебе оставил. С точки зрения твоего дерьмового закона, с которым ты носишься, как с писаной торбой, она виновна, она совершила преступление, но с точки зрения обычного человека – она совершила благодеяние, избавив мир от редкостных сволочей. Твой закон защищает таких, как они, а не она. Они пишут его для нас, а не для себя.
– Ну ты, – возмутился Долгов, – говори, да не заговаривайся.
Глеб усмехнулся.
– Капитан, ты, ведь, знаешь, что я прав. Ну, да это не важно, – он бросил взгляд на растерявшегося Голована. – Старлей, совет хочешь?