Потом еще и еще прилетали наши самолеты и, сбросив две-три бомбы, уходили. Зато эти бомбы каждый раз ложились точно в цель. Это не могло не насторожить оккупантов. По улицам городка медленно, словно навозный жук, пополз серый закрытый автомобиль с вращающейся антенной на крыше кузова — военный радиопеленгатор. Теперь Оле приходилось работать под постоянной угрозой засечки и неминуемого провала. Но девушку это не остановило. Регулярно в положенные часы в эфир летели позывные: «Я «Быстрая»! «Я «Быстрая»! Как слышите? Прием!» Уловив привычный пароль, «Быстрая» торопливо отстукивала шифровку, потом чутко вслушивалась в разноголосицу эфира, пока до слуха не доносились условные «ти-ти-та-ти-ти», подтверждающие, что ее сообщение принято. Оля снимала наушники, щелкала выключателем, упаковывала и прятала рацию, прислушивалась, как в соседней комнате рычала и грохотала ручная мельница.
…Наступили холода. Оккупанты стали расселяться по квартирам. Бондаренко с помощью разных уловок удавалось избавляться от «квартирантов», но кто знал, надолго ли это? Однажды вечером Денис Трофимович пришел домой особенно мрачный, тяжело опустился на табурет, позвал Олю:
— Плохо дело, Ольга. Немцы вывесили приказ: всему населению пройти перерегистрацию в комендатуре. Обязательно.
— Ну и что ж такого? Приказ надо выполнять. Что вас беспокоит?
— А то меня беспокоит, что будут отдельно регистрировать местных жителей и отдельно — приезжих. Соображаешь?
— Опять же ничего страшного не вижу, — пожала плечами Оля.
— Не видишь, так увидишь. Приезжих, по всей видимости, будут куда-то отправлять. Чуть ли не в Германию.
Теперь до девушки дошел весь трагический смысл сообщения хозяина. Она задумалась.
— Так что ж делать-то будем? — нарушил молчание Бондаренко.
Оля очнулась от раздумья, решительно и даже бесшабашно тряхнула шелковистыми подстриженными кудряшками:
— А ничего, Денис Трофимович! Пусть будет как будет, а дальше увидим.
— Да чего там увидим! Все соседи знают, что ты — нездешняя. Да и в паспорте у тебя каких только отметок нет…
— Не беда, дядя Денис. Что ж сделаешь, если у вас племянница такая непоседа.
Девушка бодрилась изо всех сил, но тревога заползала в сердце и лихорадкой расплывалась по телу. «А ну как кто-то знает или злобу какую затаил? Скажет двусмысленное слово — и все: потому что немцам нужен только один смысл. Только один, тот, какой они хотят».
На другой день Ольга Войтенко, скрывая тревогу, с беззаботным видом толпилась в очереди в регистратуру. Она перебрасывалась шутками с соседками, поддерживала ничего не значащую болтовню, а внутренне вся напряглась, готовая к самому худшему. И когда протянула чиновнику «свой» паспорт, по спине пробежал мороз, мучительно захотелось оглянуться. Почему-то нарастало ощущение, что кто-то написал у нее на спине, кто она такая. А может быть, просто поставил мелом условный крестик. Воображение настолько захлестнуло девушку, что ей почудилось, будто она даже чувствует, в каком месте стоит этот значок на спине. Оля зябко передернула плечами и подавила желание оглянуться.