Все, кто обитал здесь, за «камнем», в горах, постоянно ли, навеки связав свою долю с этим краем иль только прорываясь сюда на время, наскоками, чтоб урвать, хапнуть немереный пай, прозывали это удивительное, сказочное приволье, лежавшее в трехречье — Убы, Ульбы, Бухтармы, — Беловодьем, вольным краем.
Молва о нем растекалась, подобно вешним ручейкам, и по ближним, и по дальним землям Руси. Соглядатаи, платные доносчики из охотников и купцов прожужжали уши Акинфию Демидову, уральскому заводчику из тульских кузнецов, родителю которого Петром Первым было даровано дворянство, о диковинных «золотых горах», о несметных подземных сокровищах, хранившихся в том «каменном» краю. И ретивый, падкий на богатство, загребущий и ухватистый Демидов двинул в Белые воды обоз с Урала — везли горные инструменты, припасы для разработки, поклажу смотрителей, мастеров-штейгеров. Позади обоза, под присмотром конных урядников, брели переход за переходом крестьяне-крепостные, собственность всесильного заводчика, будущие первые горнорабочие — бергайеры, или, как они после назовут себя, переиначив заморское слово к удобству русского произношения, — бергалы.
Прознала про золото, серебро, свинец и иные клады «каменной» земли русская царица Елизавета, чья казна таяла, пустела не по дням, а по часам из-за бунтов и войн, непотребного расточительства, алчности царской семьи и окружавших трон русских и чужеземных сановников. Императрица соблаговолила «взять под свою руку» демидовский горный промысел на Алтае, обратить его в государеву вотчину, передать промысел и все земли округи в ведение Кабинета ее императорского величества, который правил счет, умножал казну и личное имущество царской фамилии.
За доходное дело Кабинет принялся рьяно, рачительно, повел его активней и шире. Горная разведка, поисковые партии вторгались все глубже в «камень», в щели и распадки, поднимались верста за верстой все выше по благодатно-волшебной долине красавицы Ульбы. И вольготная, тихая, как казалось доселе, жизнь Беловодья порушилась, обернулась постоянной смутой для первых поселенцев. Бельмом, серьезной угрозой «интересам государства Российского» представлялась Кабинету «непотребная» алтайская вольница, и под его нажимом в 1761 году вышел царский указ: на земли по Убе, Ульбе, от Бухтармы до Телецкого озера на жительство переселялись две тысячи русских людей.
Из-за бездорожья, дикости и необжитости этих краев принудительное поселенье продвигалось туго, ограничивалось зачастую размещением лишь сибирских ссыльных, отправкой крестьян, неугодных помещикам, отдававшихся «в зачет рекрут».