Требуется идеальная женщина (Берест) - страница 63

Разумеется, кому-то это все может показаться бредом. Что до меня, то я не понимаю, чем это хуже лежания на диване и пересказывания своих снов мужику, который отказывается с тобой разговаривать. Мариам очень мне помогла. Благодаря ей я избавилась от страха перед чемоданами и сегодня могу почти нормально выговорить слово «чемодан» вслух. Кстати, я знаю людей, обязанных ей жизнью.

Мариам излучает какую-то глубоко запрятанную печаль, и это оказывает на ее пациентов животворящее воздействие. Она живет одна, детей у нее нет, она никогда не снимает темных очков, а в своем пальто и повязанном вокруг головы шарфе похожа на вдову, выходящую с кладбища. Когда я пришла к ней в первый раз, она напомнила мне Софи Калль. Поначалу это мне понравилось — я как будто встретила хорошую знакомую, которой могла доверять. Но через несколько сеансов я почувствовала растерянность. Потому что решила, что передо мной — настоящая Софи Калль. И что мы с ней вместе работаем над ее новым проектом. Вскоре эта мысль целиком захватила меня, превратившись в наваждение, но поделиться с ней своими догадками я по разным причинам не могла. Во-первых, от злости: я ведь доверилась ей, как доверяются врачу. Во-вторых, признаюсь честно, из какой-то извращенной гордости: я с юности восхищалась ее талантом, и меня приводила в восторг мысль о причастности к ее творчеству. Наконец, из страха. Если я скажу, что раскрыла ее обман, это ведь может погубить весь эксперимент?

На протяжении нескольких следующих сеансов я делала всяческие намеки на Софи Калль, пытаясь показать ей, что я все поняла и обо всем догадалась, но согласна и дальше притворяться, чтобы не навредить ее замыслу. Мариам не реагировала на расставленные мною ловушки. Через некоторое время, устав от этой игры, я решила действовать иначе.

— У меня такое впечатление, — набравшись храбрости, заявила я ей, — что кое-кто меня обманывает.

— Как именно?

— Мне кажется, что один человек выдает себя за другого.

— Спросите его об этом в лоб, — посоветовала Мариам.

— Хорошо, — сказала я, глядя ей в глаза. — Я вас спрашиваю.

— Простите?

— Я спрашиваю вас в лоб.

И я объяснила ей, что узнала ее, что с первого дня поняла, что участвую в осуществлении ее нового творческого проекта, и это мне льстит, но по зрелом размышлении пришла к выводу, что обязана сказать ей правду — в конце концов, я тоже художник. Мариам немного помолчала, потом взяла лист бумаги и стала писать рецепт. Но прежде чем протянуть листок мне, спросила:

— Вы ничего особенного не заметили?

— В каком смысле? — пробормотала я.