Чуть не по пояс в снегу, с трудом вытаскивая то одну, то другую ногу, Морозов, наконец, подошел к собаке. Мухтар фыркал и раскидывал лапами снег.
Перед ним, одной рукой обняв столб, неподвижно лежал человек, а ветер делал свое дело, беспрерывно засыпая его снегом.
Морозов начал вытаскивать человека из сугроба. Показались концы лыж. Лыжи пришлось отвязать, так как они, зарываясь в снег, только мешали. Лыжи были грубо выстроганы из толстых колотых досок.
Освободив человека от лыж, Морозов хотел поставить его на ноги, но тот упал. Оставалось тащить пришельца на себе.
Морозов несколько раз падал с тяжелой ношей. Пока он возился с замерзшим, у крыльца надуло целую гору снега, и пройти через нее не было возможности.
Оставив замерзшего на снегу, Морозов пробрался в сени станции.
- Сергей, помоги… там человек! - крикнул он,, вбежав в комнату. Сергея, как ветром, сдуло с печи. Не надевая полушубка, он вслед за Морозовым выскочил на крыльцо. Помороженного затащили сперва в сени, а потом в комнату.
Мухтар вильнул хвостом, несколько раз гавкнул и улегся в угол: мое, мол, дело сделано, теперь вы возитесь с ним…
Человека положили на пол около порога и стали приводить в чувство, оттирая снегом.
Буран отнял почти все тепло его тела, лишенная крови кожа была анемичной. Пальцы правой руки, с которой Мухтар сдернул варежку, побелели и были холодными; левая пострадала, кажется, меньше. И каким-то чудом мороз пощадил лицо - наверное спас сугроб, в который упал несчастный, не дойдя нескольких шагов до станции.
Когда ноги и лицо его порозовели, он тихо застонал.
- Должно быть, шел издалека. Смотри, - показал Сергей на варежку,- вся изорвана лыжной палкой. Пройдено не меньше тридцати-сорока верст.
Оттерев незнакомца и положив на лавку, его накрыли двумя тулупами.
- Сам теперь отойдет,- заключил Сергей.
Но больной не приходил в сознание. Через полчаса Морозов прошел в аппаратную, подошел к незнакомцу и заглянул под тулуп. Керосиновая лампочка осветила серое худое лицо.
«Долго голодал»,- подумал Морозов. Он достал из кармана перочинный нож и поднес никелированное лезвие к губам больного. Блестящая сталь слегка затуманилась.
- Ну как? - подойдя, спросил Сергей.
- Дышит,- ответил Морозов.
Оба ушли. Дверь в аппаратную оставили открытой.
Прошел час. Решили лечь спать. Морозов еще раз осмотрел больного. Тот все так же, без движения, лежал на лавке, хотя лицо его немного порозовело и дыхание стало заметней.
Зимовщики уже храпели, Морозов погасил электрическую лампочку и вышел из аппаратной.
Слушая завывание ветра, он строил различные предположения о причинах странного появления незнакомца. Метеоролог хорошо знал местность в районе Таганайских гор. На север от станции, сразу же за метеорологической площадкой, шли скалы, которые через полверсты кончались десятисаженным обрывом. К Златоусту был довольно крутой спуск. По этому пути, да еще в метель, добраться до станции невозможно. С юга протянулся на несколько верст голый хребет, а по обе стороны от него покрытые снегом осыпи приходили в движение даже от не очень сильного ветра. Следовательно, незнакомец мог подойти к станции только лесом, то есть тем же путем, по которому несколько дней назад пришли он и Сергей. Они, идя от Златоуста, нарочно сделали небольшой обход, чтобы измерить в некоторых местах мощность снегового покрова, и подошли к станции с другой стороны. Внизу, за лесом, по которому они прошли, проходит дорога на Кусинский завод. Немного в стороне расположены старые углеобжигательные печи. Дальше - речка Шум-га и по ее берегу несколько мелких селений. Но все это находится на расстоянии не меньше тридцати верст.