* * *
Уже много времени прошло с тех пор, как я впервые ступил на палубу этого страшного корабля, и лучи моей судьбы, как я думаю, собрались в одну точку. Непостижимые люди! Погруженные в размышления, разгадать которые я не в состоянии, они проходят предо мною, не замечая меня. Скрываться от них – крайнее безумие с моей стороны, ибо они не хотят видеть. Я только что прошел совершенно перед глазами штурмана; не так давно я рискнул пробраться в собственную каюту капитана и достал оттуда материал, с помощью которого я пишу теперь и записал все предыдущее. Время от времени я буду продолжать свой дневник. Правда, у меня нет никаких средств передать его миру, но я попытаюсь как-нибудь устроиться. В последнюю минуту я положу манускрипт в бутылку и брошу ее в море.
* * *
Произошло событие, которое дало мне пищу для новых размышлений. Не являются ли такие вещи действием непостижимой случайности? Я рискнул выйти на палубу и, не обратив на себя ничьего внимания, улегся среди груды выблинок и старых парусов, на дне ялика. Размышляя о странностях моей судьбы, я совершенно бессознательно взял находившуюся здесь мазилку для смолы и стал мазать края только что сложенного лиселя, лежавшего около меня на бочонке. Лисель теперь выгнут и красуется на корабле, а случайные мазки сложились в слово Открытие.
За последнее время я сделал много наблюдений касательно структуры судна. Хотя оно и хорошо вооружено, тем не менее, как я думаю, оно не представляет из себя военного корабля. Его снасти, конструкция и общее снаряжение являются живым отрицанием военных предприятий. Мне легко понять, что́ корабль из себя не представляет, но что́ он из себя представляет – относительно этого, я боюсь, мне невозможно ничего сказать. Не знаю, каким образом, но, внимательно рассматривая его необычайную форму и странный характер его деревьев для шлюпочных мачт, его гигантский рост и громадный запас парусин, его нос, отличающийся строгой простотой, и старинную обветшавшую корму, я чувствую, что в моем уме возникают вспышки смутных ощущений, говорящих мне о знакомых вещах, и с этими туманными тенями прошлого всегда смешиваются необъяснимые воспоминания о древних чужественных хрониках и давно прошедших веках.
* * *
Я внимательно освидетельствовал ребра корабля. Он выстроен из материала, мне неизвестного. В характере дерева есть какие-то поразительные особенности, которые, как мне думается, делают его негодным для целей мореплаванья. Я разумею его крайнюю ноздреватость, причем беру ее независимо от тех червоточин, которые неразрывны с плаваньем по этим морям, и независимо от гнилости, которую нужно отнести на счет его возраста. Быть может, мои слова покажутся замечанием слишком утонченным, но мне хочется сказать, что это дерево имело бы все характеристические особенности испанского дуба, если бы испанский дуб мог быть раздут какими-нибудь искусственными средствами.