— Понимаешь, между нами дружба, и секс скорее всего её разрушит, потому что вряд ли мне понравится, так как сексуально ты меня не привлекаешь. Но как с человеком мне с тобой интересно.
Лулу глупо улыбалась и смотрела на часы с кукушкой, пока я всё это объяснял Нине. А потом врезала свои пять копеек.
— Я тут на днях шла, в маечке такая, ну и за мной мужик увязался. Ходит и ходит, ну, я ему говорю: «Ты что, на жопу мою пялишься? Подрочить хочешь?» Он мне: «Ну да». Пошли с ним на чердак, я ему пизду показала и сиськи, говорю: «Ну, дрочи». А у него не стоит.
— Ну, может переволновался, бывает такое.
— Ой, ну что ты, это я тебе такое прощу, а ему за что? Какой-то мужик, извращенец, страшный к тому же. Ну я и ушла, а его оставила без штанов на этом чердаке. Может, хоть так у него встанет.
— Он хоть симпатичный был? — спросила шокированная Нина.
— Не, страшный, лет пятьдесят, прыщавый весь.
— А если бы он тебя изнасиловал? Ты что, дура?
— Да кого он изнасилует? Он задрот!
Честно говоря, они мне обе не нравились, просто в Свете было что-то, что называется, «по пачке хуёв в каждом глазу» и полезно в сексе, но в душе оставляет после себя выжженную землю.
За этими разговорами сварили. Пока ставил Нину, внезапно пришёл Беккер, который позвонил мне, бабка ему сказала, что я ушёл после того, как созвонился с Ниной. Дима стал беззастенчиво падать на хвост, не гнушаясь даже шантажом. Ему сначала просто не открыли дверь, и он начал в неё барабанить:
— Вмажьте меня десяточкой! А то я сейчас соседям начну звонить и скажу им, что тут наркотики варят.
Девчонки испугались, пришлось впустить.
Пока Беккер делил с Ниной остатки раствора, Света очень хотела посмотреть, как ширяются, и особенно, как ширяюсь я, о чём мы отдельно договорились. И я, как знак особого к ней доверия, предложил ей помочь мне подержать и убрать ремешок, пока я буду колоться, наедине, у Нины в комнате. Света попросила Нину нас не беспокоить и локализовать Беккера на кухне.
— Чтобы нормально приходнуться!
Расстегнул чёрную рубашку от норвежских ВМС, закатав рукав, быстро поставился и, накрываясь приходом разбегающихся мурашек и шевелящихся волос, понял, что Света меня гладит по груди.
— Я тебя так хочу, очень хочу. Я думаю, я тебя так люблю. Я дрочу каждый день и представляю тебя, у тебя такой хуй, — и расстегнув до конца рубашку, распахнув штаны, деловито достала член, в совершенном гипнозе от него.
— Не стесняйся, будь животным, ты мне такой нравишься.
Света была фанаткой Мадонны и косила под неё, как могла, и когда сосала, закатывала глаза от блаженства, как Мадонна на некоторых постерах, и явно сублимировала тему молитвы и грехопадения.