Дурные дети Перестройки (Шаманов) - страница 25

В моей группе в ПТУ контингент сильно изменился, те, кого я знал, «возмужали», а точнее превратились в одутловатые полуфабрикаты для армии. Большинство из работающих на заводе бывших товарищей очень кичились своими повышенными разрядами и вытекающими из этого зарплатами, планировали в армии пойти в автомобильные части, чтобы получить права. Однако быстро нашёлся и Свинья-младший, который к этому времени сильно увлёкся йогой и астральными путешествиями, благо сопроводительная литература по ним продавалась уже на каждом углу. Мы накуривались и любили сидеть на свалке завода, где обрезки разных видов металла и металлическая стружка огромными горами переливались на солнце как инопланетные кристаллы. Дима рассказывал, как его лечили от алкоголизма с экстрасенсами и прочей фигнёй, постоянно не помогало, и он снова начинал пить, в 15 это было ещё не типично. Но в последнее время, когда он ширнётся, ему значительно легче. И даже родители очень рады.

Была весна, я купил на рынке хороших маковых семечек и мы закидали ими территорию всего предприятия.

Однако не прошло и месяца, как я перестал ходить на завод, а потом перестал туда ходить и друг Дима. По утрам, уходя из дома, я спал, облюбовав подвальчик одной кооперативной хрущёвки с уютной каморочкой и складом водопроводных причиндалов. На трубы я клал картонную коробку и куртку, чтобы трубы не обжигали, и отрубался. На завод же прокрадывался как ниндзя, раз в месяц, снимать с депозита дотацию шестьдесят рублей, которую потом даже повысили до восьмидесяти.

Так продолжалось около полугода, пока меня из кассы не отправили к начальнику моего цеха, который немедленно и уволил меня по 33-й статье. В отделе кадров тётка с выщипанными бровями провопила, что я тунеядец, что по мне плачет тюрьма, и что она «напишет куда надо». Было неприятно, потому что это продолжилось и дома. Я стал безработным, и, к моему неоценимо огромному счастью и к огорчению всех меня окружавших, статью за тунеядство только-только отменили!

Глава 6

19 августа 1991-го

19 августа 1991-го года, в то лето, лето моего шестнадцатилетия, утром я, как обычно, проснулся, попил чаю с припасённой с вечера «Свердловской» слойкой. Новости не смотрел, а сразу вышел из своего постылого дома и продал несколько пакетов травы заждавшейся в детском саду рядом с домом на корточках гирлянде наркош. Время было спокойное, быки ещё не прознали про нашу «точку» в Офицерском садике, покупать приходили в основном знакомые. Неспешно на лавочке я набил себе папироску и в процессе выкуривания впервые услышал слова «путч» и «ГКЧП». Эти новости никого не всколыхнули, задело только то, что вечером на улице обещали танки! Это круто, танков хотелось. Смущало то, что, может быть, когда танки приедут, нас — наркоманов — начнут убивать, без суда и следствия, прямо тут, в детском саду, превращённом нами в место сбыта «хэша».