Дурные дети Перестройки (Шаманов) - страница 37

* * *

Гришин дом окнами выходит на место дуэли А. С. Пушкина, это место, видимо, провоцирует некие энергийные вихри в округе. Заняв позицию в прихожей у железной двери, Гриша предусмотрительно закрыл её на замок, который изнутри открывается только ключом. Сила, пьяный, клевал носом в комнате, а у Стенича, видимо, случился острый приступ клаустрофобии. Сила потом трясущимися губами рассказывал:

— Они что-то ругались в прихожей, кажется, Гриша ёбнул Стеничу. И Стенич пошёл на кухню и взял ножик, которым мы резали колбасу, большой такой, охотничий, и начал бить им Гришу в живот. Долго бил, много раз. Кажется, насчитали двадцать восемь ножевых, большинство смертельные. Потом зашёл в комнату, сел на диван рядом, допил остатки «Одлу» и сказал, чтобы я вызвал ментовку.

— Сил, а ты-то не испугался, что он и тебя ебанёт? Вроде как ты свидетель, — спросил я.

— А ты как думаешь!? Конечно, он весь в кровище и пьяный, в коридоре Гриша в луже своей крови как промокашка лежит. Я позвонил в ментовку и сказать ничего не могу, он взял трубку и сказал, что человека убил. Потом повесил трубку, встал, подбежал к Грише, ключи у него достал и давай его трупак пинать ногами и орать:

— Смотри, мудак, что я из-за тебя наделал!

* * *

Приехали менты, Стенича забрали в ИВС на Савушкина, Силу в отдел, отпустили только вечером следующего дня, ждали, пока ребята проспятся и дадут показания. Стенич отпираться не стал, рассказал как всё было, Сила подтвердил и пошёл домой. Стенич поехал в «Кресты» на годик, а потом на Арсенальную на психиатрическую экспертизу, в специализированную для зэков дурку и увлекался там кактусизмом.

В отличие от большинства тамошних обитателей Стенич Гришу не ел и не ебал в мёртвом виде, не расчленял даже, да и убийство-то было всего одно, через года три-четыре пошёл на смягчение режима и переехал в другую специализированную психиатрическую больницу на набережной реки Пряжки. Ещё год, и снова смягчение режима, перевод в родные «Скворцы», считай домой, ещё полгода хорошего поведения, и — «Гуляй, Вася!».

* * *

Зашёл к нему на свидание после барахолки, выглядит нормально, почти как и был при последней встрече, только седой.

— Как же так получилось?!

— Чувак сам напросился, нехуй провоцировать было.

— Ясно.

— Ты у меня книжку брал, по истории тайных обществ, к тебе Сила зайдёт, отдай ему. Всё, я пошёл, мне некогда.

Действительно, брал пять лет назад, нашёл и вернул. С тех пор больше не общались.

Глава 8

Кадило

Дима Беккер, голубоглазый юноша брюнет, с выраженным еврейским носом, коричневыми разводами на зубах, громким голосом и походкой Буратино. Впрочем, я не уверен, как правильно пишется его фамилия, кажется, то ли Беккер, то ли Бейкер, примем оба варианта. По ряду причин Дима в моей памяти неожиданным образом ассоциируется со множеством запахов, в основном, отвратительного характера.