Но друзья были не разлей вода, одноклассники! Лёша сказал, что пошутил и ничего не подливал, но! Как Славе узнать, правда это или нет?! Ведь Слава «кислоты» никогда не пробовал!
Пацанва, в которой я давно стал изгоем, бросив спорт, начав слушать панк и употреблять вещества, разделилась:
— Наркотики ли «кислота»? — Тогда даже менты толком не понимали, что это, тестов не было.
— Считать ли Славу наркоманом или нет после этого?
— Пошутил ли Лёша? И смешная ли это шутка? — Но, увы, тупик! Слава был так пьян, что ничего не помнит, у «кислоты» при этом тоже такой симптом бывает. И вот Слава увидел, что от Лёшиной шутки некоторые были в восторге, Славу считать наркоманом никто не стал, учитывая, что он и сам толком не понимал, была ли «кислота». И тут глумливый Лёша, чтобы расставить все точки над i, предложил Славе — попробовать кислоту!
Слава мучился пару дней, и они пришли ко мне. Почему-то Слава решил её не пить, а попробовать именно внутривенно, чтобы, так сказать, раз и навсегда «всё понять», в частности, подливал ли ему её Леша. Они ещё около года были пацанами-спортсменами, потом оба заторчали.
* * *
Сам-то я, распропагандированный энтузиаст, первый раз укололся ширевом, когда на Садовой, где была барахолка, однажды случайно купил у бабки морфин 1905 года в фигурной ампуле, исполненной в стиле ар-деко, под греческую амфору. Иду мимо рядов ящиков и картонных коробок, на которых бабки раскладывали свой стаф, в том числе и лекарства. Лежит такая вот красота и на меня прямо смотрит, меня как электричеством ударило.
— Почём ампула? Не слишком ли стара? девятьсот пятый год?
— Не знаю, внучек, я не пробовала. Десять рублей, бери, она одна только.
Купил её, купил шприц новый и неожиданно ловко натренированной на «белом» рукой сделал себе инъекцию самостоятельно. Лежал и рубился на крыше дома на канале Грибоедова, который давно облюбовал, так как там, по слухам, жил Родион Раскольников. Садилось солнце, а я, прислушиваясь к новым ощущениям, боялся, что тряханет, но нет, и даже как будто немного вставило, было тепло и уютно.
* * *
Или был такой парень — Кривой, звезда невзоровских «600 секунд». Он прославился тем, что десяти лет от роду сделал из старого зонтика и полиэтиленовых пакетов «парашют». А когда родители закрыли его дома, спрыгнул с пятого этажа хрущёвки и переломал себе обе ноги, о чем и был сюжет Невзорова, показанный на весь Советский Союз. А Кривой после этого припадал на них обе всю жизнь.
Их тогда было, собственно, трое сразу. Дворовые приятели дурачки, не крутые и не лошки, так, командным духом подкрученные. Страстно желающие испытать себя взрослыми искушениями, и в частности, помимо дрочки, тёлок, вина и сигарет, хулиганства и драк, испытать себя ещё и наркотиками. «Попробовать в жизни всё», выбирая не только сладкое, но и острое. Все трое хотели не столько вмазаться, сколько сразу скорее начать промышленно торчать. Сам факт — колоться и «заморачиваться» для них было невероятно круто, первую вмазку они воспринимали как акт инициации и становления на тропу Большой охоты. Наперебой расспрашивали, что и как, где покупать и как колоться, чтобы всё попадало… Хорошо помню, что они очень боялись заразиться чем-нибудь. Шприцы себе модные купили, серьёзно подошли, как к празднику, уверен, не заразились.