Черные розы (Джамал) - страница 149
— Мама… Моя бедная мама!.. — продолжал шептать как безумный Надир.
Бережно и любовно подняли они тело Биби и на руках вынесли из дома.
— Люди… помогите!.. — с дрожью в голосе обратился Саид к толпе, собравшейся во дворе.
Несколько человек бросились в сад, мигом нарубили молодых тополей, смастерили носилки и, набросав на них серебристо-зеленые ветви, положили окровавленное тело Биби.
Саид метнулся в розарий и с яростной решимостью начал резать черные розы хана, покрывать ими тело несчастной Биби.
— Что вы делаете, босяки, проклятые аллахом?! — донесся дикий вопль Азиз-хана с веранды. — Как вы смеете! Я перестреляю вас, как бешеных собак!.. — вдруг он схватился за грудь и пошатнулся. — Розы, мои черные розы… драгоценные розы… — забормотал он и замертво повалился на ковер.
Батракам, хозяйничавшим во дворе, не было дела до хана. Несколько десятков крепких рук подняли носилки с телом Биби и вынесли из особняка.
В небе, как знамя, развернулся кровавый пурпурный закат. В мрачной тишине, как того требует шариат, почти бегом, одни заменяя других, бедный люд нес тело несчастной на кладбище. Там собрался весь трудовой горемычный Лагман.
— Бедная мать!.. — доносились со — всех сторон голоса.
— Сердце матери на все пойдет…
— Она пала жертвой этой змеи Гюльшан…
— Виновата не только она, — возвысил свой голос учитель Наджиб. — За нею стоят и другие…
— Где они, кто они? — заволновались в толпе.
— Много их… Кровь несчастной падает и на хана и на муллу Башира. А больше всех виновата наша темнота… — продолжал учитель. — Наше слепое доверие к таким людям.
В глубоком торжественном молчании закутанные в белый саван останки Биби опустили в могилу.
Мир праху твоему, святая женщина!
Годы безмерного горя. Море невыплаканных слез. Брошена последняя лопата земли, поставлен и надгробный камень. Пышные ветки черных роз заколыхались над свежей могилой, и люди вернулись к своим очагам. У дорогой могилы остались только самые близкие, самые верные и преданные.
Наступила холодная лунная ночь. Временами слышался только смешанный с зубовным скрежетом стон Саида, жалобные причитания Амаль и молчаливые, полные неслышного вопля вздохи Надира:
— Мама!.. Моя бедная мама!..
Но вот уже и неумолимый рассвет. Из-за горных вершин и зелени садов блеснула заря. Первые лучи обласкали холодные надмогильные плиты с орнаментами и надписями из корана.
— Пора! — произнес Саид и, опустив голову, широко раскинув руки, прижался к могиле.
Долго лежал он безмолвный, позабывший обо всем на свете. Пересохшие губы его что-то тихо-тихо шептали. Что мог сказать женщине, покинувшей мир, исстрадавшийся раб? Какие это были слова? Ни дочь, ни Надир не слыхали, хотя они и стояли рядом. Полные слез глаза Амаль устремлены на Надира. А Надир неотрывно смотрел на могилу матери.