Шли дни. Азиз-хан надеялся, что аллах пошлет, наконец, разум его избраннице. Все в Лагмане с нетерпением ждали, чем кончится борьба всесильного хана и маленькой слепой рабыни. Неужели хан отступится от своих намерений? Тихий, всегда спокойный Лагман был встревожен и взбудоражен.
Надир не находил себе места. Он был счастлив, что Амаль отказала Азиз-хану, но он не знал, как поступит Саид. Садовник не насиловал волю дочери, но вместе с тем настоятельно уговаривал ее не отказываться от выгодного брака. Ему было и лестно и приятно, что у Амаль будет своя прислуга, которая убережет ее от всяких напастей.
И Надир каждую ночь шагал по саду из одной аллеи в другую, в тревоге и волнениях встречал рассвет наступающего дня. Чем больше проходило времени, тем настойчивее одолевало его желание поговорить с Саидом. Кто знает, может быть, он благословит их брак?
Однажды, когда бесшумно и незаметно подкралась ночь, потемнело небо и начали выступать сначала робко, потом все смелее яркие звезды, Надир в тревоге бродил по саду. Вокруг не было слышно ни единого шороха. Даже ветер гулял где-то далеко. Вдруг тонкий слух Надира уловил грустную мелодию, едва-едва доносившуюся откуда-то из тьмы. Он ринулся на поиски, но в саду никого не было. Или ему так только показалось? Прошли уже целые часы, а музыка продолжала неотступно преследовать его. Ему уже начинало мерещиться, что это природа завела вокруг него хоровод: поет густая зелень листвы, поют розы и далекие звезды, поет вся земля.
Еще долго бродил он, пока не убедился, что поет он сам, поет его душа, наполненная любовью к Амаль. Такая музыка есть в каждом человеке — и горе тому, кто не слышит ее! Значит, так тому и быть, он должен рассказать Саиду!
Ночь прошла в мучительных ожиданиях рассвета. И как только в мечети подошел к концу утренний намаз и лучи восходящего солнца, спустившись с вершин деревьев, обласкали его смуглое лицо, он, подняв глаза к небу, промолвил:
— О Амаль, на тебя вся моя надежда… Помоги!
Не найдя Саида в саду, у черных роз, Надир пришел во двор к его жилищу.
— Что случилось, сын мой? — забеспокоился тот, заметив его возбужденное состояние.
Надир молча в нерешительности смотрел на человека, с которым он так хотел поговорить.
— Уж не обидел ли кто тебя?
— Нет, никто…
— Может быть, с матерью плохо? Где она?
— Не знаю…
— Говори же скорее, в чем дело!
— Я люблю вашу дочь и прошу ее руки… — едва слышно сказал, наконец, он, не спуская глаз с отца Амаль.
Саид опешил. Потом рассмеялся так громко, что проснулась Амаль. Уж очень забавно было слышать от Надира такое предложение. Смех садовника еще больше взволновал Надира.