Вот проплывает однажды мимо меня такая штука: я шла часов в семь домой с выставки и увидела на другой стороне улицы молодого человека, стоявшего скрючившись и прислонившись плечом к церковной ограде (знаешь, там церковь Рождества или Богоявления, не помню точно).
— Вам плохо?
Он поднял зеленоватое лицо и зашевелил губами, будто хотел в меня плюнуть. Я отступила на шаг, но протянула к нему руку.
Он сначала не отвечал, а потом произнес с трудом, будто языком выталкивая каждое слово из-за щеки:
— У меня пучит живот.
— И только-то?
— Нет, не только-то. У меня пучит живот во время церковной службы.
— Это глупая шутка.
— Какие шутки… в-в-в…
— Уйдите отсюда!
— Я — уйдите? Сказал бы я вам…
— Неужели так ужасно?
— Ужасно? Не то слово.
Он сжал виски руками.
— У вас живот пучит или голову?
— Господи, да отойдите же…
— Пожалуйста… Вы плачете?
— Господь Бог, оказывается шутник. А? Как вы думаете — в каком жанре он создал мир, и почему в его шедевре так много туповатого юмора?
— Замолчите.
— Я замолчу, разумеется, замолчу, но кто же скажет мне, что должен делать человек, если у него такое вот происходит в животе — выйти из храма или, может быть, облегчиться, не прерывая молитвы…
— Довольно, прекратите…
— Почему? Может, я из первых рук желаю получить ответ, Ты слышишь меня, Господи? А… Ух!
— Кошмар какой!
— Кошмар? Ну ладно еще я, а будь на моем месте женщина? А ведь могло случиться и такое… О!
— Что с вами?
— Я же сказал, у меня жутко пучит живот…
Молодой человек опять скрючился.
— А… Это больно?
— Да отойдите же вы от меня…
Я в растерянности снова перешла на свою сторону улицы и осталась стоять там, опустив глаза.
— Вы ждете меня, что ли?
Зелень сошла с его лица, а нос чуть покраснел.
— Вам легче?
— Вы верите в Бога?
— Я?
— Вот представьте себе — вот земля, да? А на земле вот такие вот пипочки — так? Это церкви.
Он присел на корточки и стал делать рукой так, будто расставлял на асфальте маленькие домики.
— Ап! Ап! Ап! Сорок сороков — и больше, да? И каждый день в них что-то происходит, то есть, как на фабрике — постоянная переработка хлеба и вина в самые что ни на есть реальные Христово тело и кровь в полном соответствии с православным богословием. Мы вот как бы все собираемся и сообща лепим человечка из хлеба. Господь Иисус Христос как хлебный человечек — это ли не пример тяжеловесной идиотичности вселенского разума…
— Я не хочу этого слушать…
— Однако слушаете… Это еще не все! Потом мы его едим! Один большой такой хлебный человечек (он же Богочеловек), и мы его кусаем… вот…
— Только не надо становиться на четвереньки. Козленочком станешь. Или собачкой.