Я с удивлением наблюдаю, как Женя для убедительности садится на пол, а не менее моего удивленный Андрей усаживается рядом с нею.
АНДРЕЙ. Тогда объясни мне, дураку, почему при этом нельзя продолжать работу?
ЖЕНЯ. Можно. Но я не хочу.
НИКОЛАЙ. По-моему, вы не правы, Женя. Ольга вам поможет, в крайнем случае пригласим няню. Будет вам и диплом, и диссертация.
ЖЕНЯ. А потом? Читать ребенку по вечерам отрывки из своих переводов и комментарии к «Зибенкезу» вместо ваших сказок?
НИКОЛАЙ. Но дети вырастают, и когда-нибудь он сам потребует вместо моих сказок ваши научные труды. Это нужно, чтобы не вышло, как с Димой, вы же сами говорили…
ЖЕНЯ. Я совсем не то говорила. И вообще, когда он подрастет — ха-ха! — вы наконец состаритесь.
НИКОЛАЙ. И что?
ЖЕНЯ. И уйдете на покой.
При этом она прикладывает ладони к щеке, закрывает глаза и, наклонив голову, показывает, как Николай уйдет на покой.
НИКОЛАЙ. Вы хотите вырастить убийцу?
ЖЕНЯ. Ага!
НИКОЛАЙ. И все-таки я считаю, что вам следует продолжить занятия.
ЖЕНЯ. Андрей, у тебя что в портфеле? Не моя ли рукопись?
АНДРЕЙ. Она.
ЖЕНЯ. Дай-ка сюда. (Она роется в портфеле.) И зачем ты все это тащил? Вот… Нет, вот эта тетрадка…
Да, они, разумеется, уже не сидят на полу.
ЖЕНЯ. Вот. Она называет это ученым остроумием… Скажите, почти как Николай Кузанский… Коля, вам надо взять псевдоним: Николай Кузанский… Вот. «…следует поразмыслить над тем, не будет ли приятным и полезным такое собрание статей, в котором совершенно без всякой прямой и определенной цели смешаются и перетасуются, как карты, подобно Лессингову духовному бросанию костей, идеи всевозможных наук, идеи, которые сослужили бы службу человеку, умеющему извлекать пользу из игр; что же касается такого собрания, то у меня оно есть, и я умножаю его каждодневно… для того, чтобы приучить голову к той свободе, которая должна быть присуща сердцу…» Вот что тебе надо, Андрюша, для твоей будущей диссертации. Узнай поточнее, по-моему, в Германии опубликовано частично это собрание — замечательная гимнастика для германиста. А у меня в голове этих Ideenwurfeln и без того хватает — дамского образования, которое нынче можно получить на филфаке, вполне достаточно для того, чтобы было о чем поговорить с собственным подросшим ребенком, разве не так? А, Николай?
НИКОЛАЙ. Я пойду, помогу жене на кухне.
НИКОЛАЙ. Я же сказал — ничего. Дмитрий уже сорок дней, как умер, а Жан-Поль, по-видимому, бессмертен.
АНДРЕЙ. Не шутите так. Мне и без того очень неловко…
НИКОЛАЙ. Кстати, он в каком веке жил?
ЖЕНЯ. Не скажу.
Николай уходит.