Зачем Гарри пригласил чету Окли, оставалось для Луизы еще одной загадкой, пока она не вспомнила, что Кевин проводил какие-то спекуляции, имевшие отношение к каналу, Кевин имел какое-то отношение к торговым операциям и прочим подобным делам — короче, принадлежал к разряду людей, которых отец Луизы называл чертовыми шустрилами янки. А его жена Донна работала в «Джейн Фонда видео», и разгуливала в виниловый шортиках, и крутила задницей перед каждым панамским мальчишкой, который помогал ей толкать тележку в супермаркете. И не только тележку, насколько Луиза слышала.
А Гарри, с первой же секунды, как только они уселись за стол, похоже, вознамерился говорить исключительно о канале, сначала терзал Дельгадо, который отвечал ему с достойным патриция терпением; затем заставил уже всех включиться в дискуссию — вне зависимости от того, было что кому сказать или нет. А вопросы Дельгадо он задавал такие грубые и прямолинейные, что бедная Луиза совершенно растерялась. Лишь настырная ступня Рафи да осознание того факта, что она малость перебрала, удержали ее и не дали заявить мужу следующее: Вот что, Гарри, черт бы тебя драл, мистер Дельгадо мой босс, а не твой! Так чего ты валяешь дурака, морочишь ему голову, придурок несчастный? Но это в ней говорила Шлюха Эмили, сама же Добродетельная Луиза никогда не ругалась, во всяком случае — не в присутствии детей и когда была трезва как стеклышко.
Надо сказать, что Дельгадо очень вежливо отвечал на все подколы Гарри и успел сообщить, что никаких соглашений во время президентского турне подписано не было. Однако был внесен целый ряд любопытнейших предложений, Гарри, и поездке этой сопутствовал дух сотрудничества и доброй воли, а это и есть самое главное.
«Молодец, Эрнесто, — подумала Луиза, — и еще скажи ему, пусть отвяжется».
— И, однако же, ни для кого не секрет, что японцы проявляют особый интерес к каналу, верно, Эрни? — заметил Гарри, как бы подводя итог всему сказанному. — Вопрос состоит лишь в том, в какой форме это рано или поздно проявится. Что ты думаешь на эту тему, а, Рафи?
Носком затянутой в шелк ступни Рафи гладил Луизу по коленке, развилка между грудей Донны стала еще шире.
— Я скажу тебе, Гарри, что думаю об этих самых япошках. Хочешь знать, что я думаю о япошках? — произнес Рафи громким скандальным голосом аукционера, старающегося привлечь внимание публики к своему товару.
— Очень хотелось бы, Рафи, — подобострастно откликнулся Гарри.
Но Рафи нужно было всеобщее внимание.
— Хочешь послушать, Эрнесто, что я думаю о японцах?