Тропинка кончилась, но он продолжал ехать. Все же замечательная это штука, внедорожник. По обе стороны, словно солдаты, вставали огромные кактусы. Стой! Выходи! Руки на крышу! Документы! Он ехал дальше, точно заручившись их поддержкой, и никто его не останавливал. Потом вдруг подумал о следах от покрышек. По ним они могут выследить его машину. Но как? Проверить покрышки всех внедорожников в Панаме? Потом подумал о следах. Туфли. Они могут найти меня по следам от туфель. Интересно, как? Затем он вспомнил двух преследовавших его полицейских на мотоцикле. Вспомнил Марту. Они сказали, что ты шпион. И еще сказали, что Мики тоже шпион. И я тоже. Вспомнил Медведя. Вспомнил глаза Луизы, слишком испуганные, чтоб задать один-единственный вопрос: Гарри, ты сошел с ума? Да нормальные люди на самом деле куда более сумасшедшие, чем нам кажется. А сумасшедшие намного нормальнее, чем принято думать.
Он медленно притормозил и оглядел землю вокруг. Ему нужна потверже. Твердая, как железо. Похоже, он нашел, что искал. Белая пористая скала, она напоминала безжизненный коралл, на ней за миллионы лет не осталось ни одного отпечатка. Он вылез из машины, оставив фары включенными, и двинулся к багажнику, где на всякий пожарный случай держал трос. Долго искал кухонный нож и страшно разволновался, а затем вдруг вспомнил, что сунул его в карман пиджака Мики. Отрезал от троса фута четыре, вернулся к машине, отворил дверь с той стороны, где находился Мики, вытащил его и бережно опустил на землю лицом вниз. Но зад у него на сей раз не торчал, потому что путешествие его изменило, он стал более покладистым и предпочитал скорее лежать на боку, чем на животе.
Пендель завернул руки Мики за спину и начал связывать запястья вместе: двойным морским узлом. И думал, видимо, в силу того, что был удручающе нормален, лишь о вещах практических. К примеру, пиджак. Что делать с пиджаком? Он принес его из машины и накинул на спину Мики, пусть выглядит так, будто он был на нем с самого начала. Затем достал из кармана пистолет, удостоверился в свете фар, что спусковой крючок не стоит на предохранителе, что было вполне естественно, потому как Мики оставил его именно в таком виде, и поставил на предохранитель. Ведь не мог же человек, снесший себе чуть ли не полчерепа, позаботиться об этом.
Затем он отогнал машину на небольшое расстояние, чтобы свет фар больше не падал на Мики, поскольку для того, что он собирался сделать, такое яркое освещение вовсе не требовалось. Хотелось придать церемонии более интимный характер, Мики заслуживал этого, и еще — некой природной святости. Пусть даже она носила примитивный, даже, можно сказать, первобытный характер, здесь, в центре древнейшего индейского поселения, насчитывающего одиннадцать тысяч лет, где экскурсанты до сих пор находили наконечники для стрел и кремневые ножи, и Луиза разрешила собирать детям все это, а потом вдруг велела положить обратно, на место. «Если каждый будет приходить и брать, что останется здесь, в пустыне, созданной мангровыми зарослями и человеком, такой просоленной, что сама земля здесь была мертвой?..»