«Форд» подлетал к первой многоэтажке. Отбойные молотки прекратили работу.
На оживленном пятачке (магазин, столовая, кафе, минирынок о трех рядах) Сырцов приткнул автомобиль к тротуару, выключил мотор, откинул голову на подголовник и закрыл глаза.
— Проверил кое-что? — злобно спросила Дарья, помалу обретавшая себя.
— Проверил. — Сырцов открыл глаза, ударил кулаком по баранке («форд» крякнул), вздохнул освобожденно. — Теперь твоя очередь проверять.
— А что?
— Сколько дырок в твоем тарантасе.
Дарья покорно вылезла и медленно обошла «форд» кругом. Вернулась, уселась и деловито доложила:
— Три в багажнике.
— Легко отделались.
— Знаешь, когда самое страшное было? Когда я, носом в половичок, пыль нюхала.
— Да, устроила ты нам нескучную жизнь.
— Это ты устроил, ты!
Сырцов с интересом посмотрел на нее.
— Ты что, блаженная или прикидываешься? Они же не знали, где я, они же тебя все время пасли. И ты их ко мне привела.
Дарья ойкнула, прижала ладони к щекам:
— Я — полная идиотка, да?
— Идиотка, конечно, но не полная, а худая и симпатичная. — Он потянулся к ней, отвел ладошку и поцеловал в щеку. — Все, в общем-то, понятно. Непонятно лишь одно: почему так поспешно и кустарно?
Даже утром лужковская гордость светилась снаружи и изнутри, кичилась дорогим камнем, стеклом, сталью и пластмассой, гудела культурным гулом негромких человечьих голосов и хорошо пахла — не по-русски.
Уже со ступеней эскалатора Эва заметила его в обширном палисаде того заведения, которое в совковые времена весомо, грубо, зримо называлось пищеблоком. Хотя нынешнее это заведение подобным образом называть неудобно: уж очень элегантны вытянувшиеся в ряд стойки-прилавки, уж очень улыбчивы и франтоваты девицы за стойками, уж очень чисты и комфортабельны изящные столы с невесомыми стульями.
Из-за одного такого стола, оторвавшись от граненой стопки, ожидающе поднялся Альберт. Она его увидела сверху, а он ее — снизу. Тоже глазастый.
Встретились у входа в палисад, улыбнулись друг другу, дежурно поздоровались.
— Чего-нибудь выпьете? — обходительно поинтересовался Альберт.
— Пива, если можно. Сегодня очень жарко! — определилась она с напитком и направилась к столу, за которым ждал ее Альберт. А он — к стойке.
— Охотный Ряд, — вспомнила Эва название их местонахождения, когда он переставлял с подноса на стол высокий стакан с хорошо вспенившимся пивом, бутерброды с красной икрой и свои — вторые — боевые сто граммов.
— Прямо-таки в честь вашей профессии название, — неловко пошутил он.
— Не очень правильно. У меня другая профессия. — Эва глянула на его полную рюмку, повертела в пальцах ножку легонькой, пустой. — Вы — пьющий, Альберт?