Фуба нетерпеливо тер кончики пальцев.
— Ну? Давай камень, а через час будет самокат! Подкачу прямо к калитке!
— Не врешь?
Фуба Горшок выкатил честные глаза, куснул сгиб левого мизинца, отмахнулся рукой.
— Ты что! Я на гугнигу сроду не пойду! Быть мне бзякой с отпадом до старости!
И не соврал! Вскоре доставил к Гуськиной калитке самокат.
Авка выслушал историю без одобрения. Потому что пройдоха Горшок облапошил Гусенка, будто грудного младенца. Наверняка он отнес изумрудик на Пустырь Попрошаек позади главного рынка. Там стояли ряды щелястых торговых лавок, в которых неразговорчивые дядьки с хитрыми глазами покупали без лишних вопросов любые вещи. Известно, что у Фубы с такими дядьками были кой-какие дела. Конечно же, Горшок получил в сто раз больше, чем стоит доска на колесиках.
— Эх ты, Гусь лапчатый…
У того сразу — глазища в пол-лица:
— Авка, ты обиделся, да?
— При чем тут "обиделся". Просто за этот камешек можно было не самокат купить, а тыквокат с мотором…
— Наверно. А кто бы нам продал? Сразу бы: "Откуда у вас драгоценность?"
Да, Гуська был не так уж наивен.
В самом деле — владеешь сокровищем, а толку от него никакого, один страх. Никому даже не покажешь! Сразу начнут душу тянуть как щипцами! "Где взял? Говори правду!" И ведь вытянут всё — взрослые они такие! Но когда вытянут, ни за что не поверят, что э т о правда. И начнут снова: "Не морочь голову, отвечай честно! Откуда у тебя эта вещь?"
Авка так и таскал орден в кармане. А на ночь прятал под подушку. Случалось, что прятал и днем: то в тайнике под хлевом, то в лопухах у забора. Но не надолго. Потому что все время боялся: вдруг кто-нибудь найдет?
Иногда он даже думал: "Может, утопить?" Но было жаль. И опять же страшно: вдруг из Глубинного мира явится какой-нибудь чиновник и спросит — мальчик, а где наша награда?
А награда сквозь карман исцарапала всё бедро, приходилось прикладывать подорожники…
— Гуська, а что ты маме скажешь про самокат? Откуда он?
— Скажу, что ты дал покататься.
— Рехнулся, да? Меня ведь тоже спросят!
— Ну… скажем, что кто-нибудь из ребят дал. Из тех, кто на Горке катается… Данька Белоцвет!
— А у него есть?
— Не знаю. А кто будет проверять?
— Ох, Гусь! Я и не знал, что ты такой хитроумный…
Тот виновато шмыгнул ноздрей. Глянул как прежде, как "хлястик".
— Авка, пойдем на Горку, а? Покатаемся…
Горкой назывался пологий спуск на улице Стекольщиков. Он был вымощен гладкими гранитными плитами. Здесь и гоняли сверху вниз счастливые обладатели самокатов.
Кто откажется от такой радости?
— Пошли, Гуська!.. Только подожди, я спрячу эту фиговину, а то совсем без ноги останусь. — Авка бегал за хлев и затолкал орден под кирпичи, оставшиеся от ремонта колодца. Они лежали под кучей мусора.