С площадки казалось, что дворец совсем недалеко — вот он, как на картинке.
— Гуська, видишь главную башню?
— Ну и что?
— Видишь полукруглое окно вверху?
— Ну и что?
— Все говорят, что там кабинет императора…
— Ну и что?
В самом деле, что такого? Каждый знал, что там кабинет императора. Нередко в окне показывалась фигура в белом мундире и золоченой короне-тыкве. Снизу лица было не разглядеть — башня-то ого-го какая! — но тыквогонцы знали: это его величество, размышляя о нуждах империи, обзирает страну. Находились, правда, злые языки, они болтали, что это вовсе не император, а специальный придворный. А некоторые даже говорили: чучело. Но таких было немного.
— Смотри, Гусь, наружная стена совсем недалеко от башни.
— Ну и ч… — начал опять Гуська и глотнул. И быстро сказал: — Авка, не надо.
— У нас в кладовке есть во-от такая чихалка. Куда там Данькиным! Хватит на целую минуту. Если сперва вверх, а потом вот так, — Авка горизонтально провел над площадкой ладонью, — прямо в окно…
— Авка, не надо!
— А что делать-то? Так и жить? И все время думать, что из-за тебя человека сгноили в тюрьме? И притворяться, что… хороший и честный… перед Звенкой… Так, да?
— Ты не долетишь до окна, — беспощадно сказал Гуська. — Или долетишь, но промажешь, вляпаешься в стену. А потом вниз — и в лепешку…
— Ну и пусть!
— Тебе пусть. А твоей маме?
— Ну… чего маме… — ослабел Авка. — У нее еще Бума есть. Скоро женится, будут внуки. Хватит маме хлопот без меня…
— Дурак, — убежденно сказал Гуська.
— Ну и пусть дурак. А что еще делать? Ты знаешь?
Гуська не знал. Мало того, в глубине души он понимал: нет у Авки выхода. Потому что кто же сумеет долгие годы жить и помнить каждый день, что он самая предательская бзяка с отпадом? Ну, некоторые взрослые — те, наверно, смогут, у них закаленные характеры, а из нормальных пацанов — никто.
И Гуська ужаснулся. Не столько из-за Авки, сколько из-за себя. Потому что у него, у Гуськи, судьба была еще страшнее. Авка улетит в императорское окно и пропадет там во дворце неведомо на сколько времени. А Гуське снова маяться. Как на Щетинистом острове, у осокоря. Нет страшнее муки, когда ждешь и ничего не знаешь…
Но Гуська зажал в себе слезы. Потому что настоящий друг должен не хныкать, а помогать тому, кто задумал геройское дело. Иначе будешь мокроглазая бзяка-бояка, а то и похуже…
Они пришли в Авкин двор, отыскали за хлевом доску ростом с Гуську. К передней части прибили руль-поперечину, к задней приспособили плоский хвостовик из куста жести, чтобы легче удерживать направление полета (Авка придумал!). Авка разыскал в кладовке веревочную сетку, чтобы прикреплять тыкву к доске. Потом раздобыл в кладовке бутылку с кислым молоком.