Ограничение, казавшееся временным, подтвердил своим указом Александр II. В мае 1876 года в Эмсе (курортном городе в Германии) он подписал документ, который ужесточил положения Валуевского циркуляра. Под нож пошло в общем все, что издавали по-украински в империи, и абсолютно все, что ввозили извне. Не забыл император запретить и спектакли с концертами. Подобно циркуляру, Эмский указ держали в тайне от общественности. В 1880-е годы певцам и театральным актерам дали послабление, но амбарный замок на украинском книгопечатании висел еще четверть века. Правительство взяло на вооружение слова, введенные в оборот Валуевым: “Никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может”. К тому времени язык, культура, идентичность украинцев в глазах империи стали угрозой столь же серьезной, как польский национализм. На кону стояла судьба единой общерусской нации.
Хотя царь подписал Эмский указ в далекой Германии, истинный его автор и вдохновитель жил в Киеве. Михаил Юзефович, уроженец Полтавской губернии, учился в Благородном пансионе при Московском университете, писал стихи, сражался в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов в Закавказье, где его ранили; был на короткой ноге с Пушкиным. В 40-х годах Юзефович стал важной персоной в Киевском учебном округе. В то же время он активно участвовал в работе Комиссии для разбора древних актов, которой надлежало доказать права России на Правобережную Украину. По культурным и политическим убеждениям Юзефовича можно назвать совершенным малороссом. Он был патриотом своей родины, полагая, что трудится на благо Малороссии по обе стороны Днепра, и умеренным народником, защитником селян от польской шляхты, католического духовенства, евреев-арендаторов. Также он верил в единство всех “племен” русского народа, верно служил императорам, в которых видел покровителей именно такого малороссийского патриотизма.
В зависимости от обстоятельств, Юзефович то хорошо, то враждебно относился к интеллигентам, которых власти со времен Кирилло-Мефодиевского общества звали украинофилами. Сыграв не последнюю роль в задержании “заговорщиков”, он служил им скорее адвокатом, чем обвинителем, — не принял письменный донос у студента, который явился разоблачить их подрывную деятельность. Юзефович предупредил Костомарова о скором обыске и помог уничтожить те бумаги, что послужили бы уликами. Чиновник не верил, что Николай Иванович и его приятели нанесли государству какой-либо ущерб, зато почитал их союзниками в борьбе против польского засилья в юго-западном крае. Памятник гетману Богдану Хмельницкому у Софийского собора в Киеве, возведенный при деятельном участии Юзефовича, воплощает его кредо. В дореволюционный период на постаменте была надпись: “Богдану Хмельницкому — единая и неделимая Россия”.