Охранник, не спуская глаз с Кашмира, куда-то позвонил. Затем, повесив трубку, покачал головой с таким видом, что нетрудно было понять – он ничуть не жалеет, что ему приходится отказывать двум посетителям из трех. Слэйт широко развел руками, демонстрируя разочарование, и направился к лифтам, на ходу бросив:
– Мне очень жаль, ребята. Я скоро вернусь.
– Но, папа…
Вернувшись, отец взял мои руки в свои.
– Все будет в порядке, Никси, поверь мне:
Затем он ободряюще улыбнулся мне и вскочил в подъехавший лифт, двери которого закрылись прежде, чем я успела что-либо ответить.
Но даже успей я что-нибудь сказать, разве это что-то бы изменило? Ничто не могло заставить моего отца отступить от своих планов. Много раз я пыталась использовать все возможные аргументы – и все безрезультатно. В последний раз это было, когда в его руки попала очередная карта, датированная 1868 годом. Я посмотрела вслед поднимающейся вверх кабине лифта, и мне стало трудно дышать. Где-то там, несколькими этажами выше, находилась карта, которая для меня была подобна дамоклову мечу.
Охранник снова с шелестом развернул газету. Перед моими глазами мелькнули фото и заголовок на первой полосе – «Осторожно, тигры!». Огромные полосатые кошки на фото показались мне знакомыми. Усыпленные, они лежали в кузове полицейского фургона. Кашмир, поймав мой взгляд, подмигнул мне. Затем с уверенным видом, которого мне никогда не удавалось добиться, он подошел к висевшему на стене огромному панно и стал внимательно его изучать.
Я принялась грызть ноготь большого пальца и сразу почувствовала на губах вкус лака. Что же происходило там, наверху? Начался ли аукцион? Проявляли ли интерес к карте другие участники, и если да, то насколько большой? Вынув мобильный телефон, я нажала кнопку и взглянула на засветившийся экран. Прошло всего восемь минут. Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, я начала чистить электронную почту от сообщений, нападавших в ящик за то время, пока мы были в Нью-Йорке в предыдущий раз, но это нисколько не помогло мне успокоиться. Тогда я сунула сотовый обратно в карман и стала наблюдать за охранником, который отложил газету и, нахмурившись, с неприязнью сверлил взглядом Кашмира. В любую эпоху Каш вызывал подозрение у тех, кому надлежало следить за порядком.
Кашмир, продолжая рассматривать панно с расстояния всего в три дюйма, прошел вдоль него от начала до конца, а затем двинулся обратно. Наконец он отошел от стены на несколько шагов и громко прочитал надпись на табличке в правом нижнем углу:
– «Настенное панно номер восемьсот девяносто шесть». – Голос его разнесся эхом по всему вестибюлю. Кашмир насмешливо произнес: – Надо же, какое интересное название. Впрочем, сюда больше подошел бы номер пятьсот тридцать два. А вы что скажете,