– Расскажите все, что помните, Виктор. Как это случилось?
– Я почти ничего не знаю. В его последний вечер я слышал, как он говорил с кем-то по телефону. Разговор шел на фарси. Он отказался делиться подробностями, сказал только, что нужно встретиться на рынке с кем-то из иранцев, готовых с нами сотрудничать. У меня не было причин думать о ловушке – за деньги люди сделают все. Я предложил пойти с ним, но он отказался. Вечером он ушел на встречу. Я не ложился, ждал его всю ночь, но он так и не вернулся на базу. Утром я объявил розыск, и мы нашли его тело. – Мы помолчали, сказать было нечего. Виктор закончил: – Я не хочу, чтобы это случилось с его сыном.
– И я не хочу, – поддакнул я машинально. Тем, от кого это зависит, вряд ли есть дело до наших желаний. – Так откуда известно, что его убили иранцы?
– Наверняка это знает только убийца. Но все указывает на них.
– Виктор Андреевич, 19 августа будет двадцать пять лет. Мы с матерью собираемся на кладбище к двенадцати. Приезжайте тоже.
– Я помню. Саша, передавай Светлане мои самые искренние соболезнования и любовь. Но меня не будет в городе, я же улетаю. И я не могу это отменить. Но я непременно схожу к Артему в другой день, будь уверен.
Я заказал еще бокал, и мы с Виктором выпили за помин души Артема Воронина. Не знаю, надо ли было так щедро раздавать «стингеры», но изъять их из рук моджахедов представлялось неплохой идеей. Я любил отца, восхищался и гордился им, но давно уже не считал его безгрешным ангелом. Сейчас мне стало легче – когда я узнал, что он занимался правильным и важным делом, а не погиб, невольно обеспечивая победу талибов. И, конечно, газырь не имел никакого отношения к его гибели. Тогда он спокойно хранился у нас дома, в Вашингтоне.
Сегодня я встал в пять утра, весь день пахал в операционной, ничего удивительного, что после всего выпитого меня развезло. Да, я точно не был недвижным объектом, способным остановить Виктора. Я согласился ехать с Соболевой.
На сайте Международной медицинской помощи, организующей поездку в Панаму, оставалась последняя вакансия. Хирурги там особо не требовались, индейцы по большей части страдали от дизентерии, диабета, холеры и воспаления легких, но поскольку ММП искала добровольцев, готовых не только лечить бесплатно, но еще и уплатить за этот акт человеколюбия три тысячи долларов, организация не могла привередничать и приняла меня. Тот факт, что Соболева могла позволить себе такую поездку, только подтверждал худшие подозрения Виктора.
Брошюра обещала доступ к девственным островам Панамы, вечера у костра, белоснежные песочные пляжи, ныряние в коралловых рифах, водопады в джунглях, попугаев на ветвях, южноамериканского орла гарпию и редких обезьян тамаринов. Экзотика дальних стран всегда действовала на меня безотказно. И я устал. Больше всего мне хотелось удрать куда-нибудь подальше, прежде всего от Виктора. Желательно на тропические острова в теплом океане.