– А за что его арестовали?
– Ни за что. Все поклеп и ложь. Разве станет такой почтенный человек делать что-нибудь неугодное Аллаху? Но судья ведь не ищет истину, судья слушает только то, что ему велит шейтан а-бозорг, пусть Аллах накажет его за все беззакония. Приговорил несчастного к битью по пяткам, да смилостивится над невинным Аллах!
Воронин допил чай, поставил стакан.
– Хаджи-Сораб, сколько я вам должен?
– Нисколько, для меня одно удовольствие угостить такого уважаемого человека, как вы, дженаб а-доктор!
– Мерси, хаджи-Сораб, я очень тронут. Позвольте и мне отдарить вас за щедрость.
Прожив в Персии больше трех лет, Воронин знал, что оставаться уважаемым человеком можно, только отвечая на чужую щедрость еще большей собственной. Он выложил на прилавок мятую, растрепанную, уже напоминающую тряпочку банкноту. На пороге спросил:
– А как я пройду к лавке Наиба Мансура?
– Да зачем вам Наиб Мансур? Огаи-Мансур вам уже ничем не поможет, он уже сам себе помочь не в силах.
– Так это Наиба Мансура пришли арестовать?
– Его, его, – вздохнул хаджи-Сораб. – Возвели напраслину на богобоязненного правоверного – якобы он продавал оружие бандитам и мятежникам. У бандитов и мятежников своих ружей полно. Огаи-Мансур приличным людям продавал, чтобы им было чем от бандитов и мятежников защищаться.
Не дослушав, Александр бросился туда, куда текла толпа. Однажды он видел, как на главной площади наказывали битьем по пяткам: несчастного привязали к скамье, а потом палач со свистом и отмахом бил по ступням камышовой тростью. После нескольких ударов можно было на всю жизнь остаться инвалидом. Потеряна надежда, что Мансур скажет правду. Теперь несчастный не решится признаться, что метелочку продал, не то что берданку.
Толпа вынесла Александра к лавке оружейника. Ясно, он опоздал. Четверо жандармов уже выводили из дверей толстого торговца в длинном кафтане и феске. Руки посеревшего от страха Наиба были связаны за спиной, а сам он во весь голос молился. Собравшиеся вокруг глухо ворчали, раздавались отдельные возмущенные крики. Перед вооруженными жандармами любопытные расступались неохотно.
Что теперь делать? Как заставить торговца сказать о том, за что его собираются наказывать? Оставался один способ.
Воронин повернулся и, энергично работая локтями, принялся прокладывать себе дорогу к выходу. Покинул рынок и почти бегом помчался к Голестану.
Наверное, стража и приближенные султана решили, что лейб-медику стало известно о серьезном недомогании их повелителя, когда Воронин в неурочный час появился во дворце и потребовал аудиенции у его императорского величества. Поскольку доктор наотрез отказался сообщить, в чем дело, дежурный шах-заде был вынужден доложить Ахмад-шаху о внезапном прибытии лекаря.