– Повезло мне, что сегодня нет твоего вечного Дениса.
– Денис не мой, Денис папин. У папы были какие-то совершенно безумные представления о моей здешней жизни. Он начитался о бандах вроде группировки Мара Сальватруча и был уверен, что в страшном Лос-Анджелесе постоянно идет перестрелка. Папа отпустил меня сюда только с условием, что со мной всюду будет телохранитель.
Я чуть с шага не сбился, узнав, что Денис, оказывается, не был моим счастливым соперником. Чуть заметно прижал ее руку к себе, радостно заявил:
– Денис – прекрасный телохранитель и отличный парень. И папа был прав, в тебя действительно стреляли. Мне просто повезло поймать эту пулю. Я до сих пор чувствую себя виноватым.
– Ты ни в чем не виноват. Я сама напросилась тебе помочь.
Мы дошли до ее «Рендж Ровера». Она остановилась у дверцы и подняла лицо. Ветер трепал ее волосы, она смотрела мне в глаза. Я не выдержал:
– Катя, если ты сейчас же не сядешь в машину и не захлопнешь дверь, у тебя будут все основания нажаловаться больничной администрации на мои домогательства.
В ответ она поднялась на цыпочки, обняла меня, и я впервые после Панамы снова почувствовал теплую нежность ее губ. Но на этот раз я неистово целовал ее. И она в ответ целовала меня так, что администрация была бы вынуждена призадуматься, кого из нас обвинять в сексуальном домогательстве. Я не мог перевести дыхание, меня трясло как мальчишку.
– Поедем ко мне.
Она кивнула. Я с трудом заставил себя пройти к пассажирскому сиденью.
Зато потом мы не отрывались друг от друга до понедельника. Если бы я умел говорить на фарси, я бы сказал, что ее сад оказался самым зачарованным, самым свежим и самым манящим. В нем текли самые сладкие родники, пели самые чарующие птицы, росли самые дивные плоды. Я горел, как подожженная газозаправка. И Катерина, тихоня, не уступала мне в безумии.
Конечно, я знал, что постель не самое подходящее место, чтобы взвесить чувства. Но я был уверен, что впервые в жизни встретил человека, с которым не хочу расставаться никогда.
Все ночи этой осени состояли из счастья, оглушительного, как морской прибой, ласкового, как солнечное тепло на коже, и незаслуженного, как привязанность пса. Катя делала меня счастливым не только ночью. Утром я просыпался в хорошем настроении оттого, что сегодня увижу ее в больнице. Я встречал ее взгляд у операционного стола и был готов воскрешать умирающих. Мы почти не расставались. По вечерам я возил ее в рестораны или на концерты, и счастье сидело между нами. А неизменный Денис тащился на «Рендж Ровере» позади.