– …Красная армия ведет жестокие бои с противником, несет тяжелые потери. А вы?! Среди вас я вижу мужчин призывного возраста! Это что, предательство?
Бледный как смерть председатель пытается что-то сказать, но лейтенант грубо его обрывает:
– МОЛЧАТЬ!!! Вам доверили жизнь раненого сотрудника госбезопасности – И ОН УМЕР! Ваш фельдшер сознательно его убил!!!
– Да Иван Степанович…
Вольф выхватывает ТТ из кобуры и стреляет поверх голов, раздаются испуганные бабские крики.
– Еще кто-то попытается что-либо сказать и получит пулю в лоб! Мрази! Контрреволюционная сволочь!! Немецкие пособники!!! СКРЫТЫЕ ДИВЕРСАНТЫ!
Так рано радуетесь! Советская ВЛАСТЬ вернется и научит вас родину любить! А чтобы помнили… Ну-ка, фельдшера сюда. И его соплюшек.
Если в моей голове еще оставались какие алкогольные пары, то теперь они выветриваются с беспощадной скоростью. Ноги же становятся ватными от дурного предчувствия. Господи, да чего он хочет?!
…Странно, я впервые за долгое время обращаюсь к Богу…
– Мещеряков, Климов, Харитонов, сюда!
Как же тяжело бьется сердце, пока я иду к своему командиру…
Из толпы выводят фельдшера и двух девушек, видимо дочерей. Та, что постарше, светловолоса, с копной веснушек у носа, с яркими голубыми глазами, в которых застыло недоуменное, немного детское выражение. Вторая же, наоборот, смугловата, с вьющимися черными локонами и пронзительным взглядом карих очей.
Вспоминаю, что вчера за столом председатель обмолвился, что у фельдшера две дочери и нет жены. Она уехала к родным в Варшаву в августе 39-го, и с тех пор ее никто из сельчан не видел…
Обе девушки (на вид лет 17 и 14 соответственно) сильно испуганы и крепко держатся друг за друга. Фельдшер стоит прямо и, несмотря на бледность, говорит уверенно и спокойно:
– Послушайте, товарищ командир, я же вас заранее предупредил, что умерший боец потерял очень много крови. Если и был крохотный шанс его спасти, то только в госпитале.
Ему вторит и председатель:
– Товарищ старший лейтенант госбезопасности! Я Ивана Степановича знаю всю жизнь, он в царское время учился на врача! Скольких людей спас! Да я животом ручаюсь, он сделал все, что смог! Он невиновен! Правильно я говорю?!
Дружным ропотом сельчане поддерживают своего лидера.
– А вы? Ну подумайте, как может представитель советской власти говорить такую несправедливость?! Зачем вы пугаете хорошего человека и его детей? Да что вообще люди о такой власти подумают?!
Вольф бросает на председателя хищный взгляд (вот ведь говорящая фамилия!) и будто бы краем губ усмехается.
А он этого и добивается. Он же хочет, чтобы деревенские возненавидели советскую власть, чтобы разнесли вокруг черную весть о ее беззаконии. Чтобы озлобленные сельчане прогоняли раненых, чтобы немцев встретили, как освободителей…