Так что лейтенанту есть за что себя корить. И, похоже, «волчонок» оказался не из тех, кто может достойно встретить удары судьбы. Вместо того чтобы эвакуировать раненых, он решил продолжить движение:
– Перехватить связистов или снова навести бомбардировщики на «сладкую» цель нас хватит!
Приказ командира на войне закон, даже если это закон глупый и несправедливый.
…Но больше за этот день мы ни разу не встретили колонн бронетехники или штабных машин. Мы вообще никого не встретили. И отсутствие успешной диверсионной деятельности вкупе с ноющей рукой еще сильнее воспалило обер-лейтенанта.
К вечеру выбрались к небольшому белорусскому селу из тех, что до недавнего времени находилось в составе Польши. Келер умер, Леманн истекает кровью, и его состояние можно оценить как очень тяжелое. Хартманн приходил в сознание, но сотрясение мозга и переломанная челюсть просто так не проходят. Относительно здоровый Ланге из-за тряски чувствует себя ужасно.
Штатным фельдшером в нашей группе был погибший Краузе, так что пришлось задействовать местного костоправа. Хотя на поверку возрастной мужик оказался неплохим знатоком медицины, но он сразу заявил, что вытащить Леманна у него не получится.
– Если он умрет, последуешь за ним!
Раненых мы оставили в просторном и чистом доме фельдшера, а сами отправились к председателю колхоза. Испуганный мужик накрыл просто царский стол: здесь и домашняя колбаса, копченое и соленое сало, наваристый борщ с деревенской сметаной, соленья и моченые грибы, ну и конечно, здоровенная бутыль первача.
Вкусно откушав домашним и крепко выпив, Вольф (да и все мы) наконец-то отходит. День, так или иначе, получился очень насыщенным и тяжелым, и, обернувшись назад, мы приходим к выводу, что боевую задачу в целом выполнили на отлично.
Ведь раз артиллерийский капитан так грамотно руководил и крепко готовил людей, то и урон его батарея наносила максимальный. И то, что мы сразу включились в схватку, спасло жизни не одного десятка наших парней. Да к тому же у артиллеристов была радиостанция. Если бы мы попытались просто уехать, то про подозрительную машину наверняка бы доложили. Тем более капитан мог поразмыслить и перевести батарею.
А ведь кроме того был танковый батальон!
Так выпьем же за успех первого дня и будущий рыцарский крест Вольфа! Ура, товарищи!.. Все перемешивается в голове…
…Наутро я просыпаюсь от грубого пинка Хермана. Первое ощущение – это адски болящая голова. Ну и во рту соответственно… Пьянка до добра не доводит.
– Пойдем.
На деревенской площади собрались люди. Перед ними выступает бледный как смерть Вольф, дерганые движения которого говорят о крайней степени его нервозности: