Немцы хорошо знали, что санитарные машины обычно не охраняются и бояться тут нечего. Солдаты стояли, перегородив дорогу, и ждали команды своего офицера, а он хотел обойтись без стрельбы и лишнего шума. Он требовал:
— Шнелль, шнелль! — и добавил хриплым голосом несколько русских слов, коверкая их: — Быстро вон, ты, русская шлюха, матку-мать!ꓺ
— Ах, гадина! — Леночку передернуло всю, оскорблений она не терпела, не привыкла к ним и не могла позволить оскорблять себя, кто бы ни был перед ней. В эту минуту она даже забыла, что ей угрожает беспощадный враг. Перед ней был прежде всего оскорбитель, и она вознегодовала. — Отойди, нахальная рожа! Слышишь ты, собака паршивая! Это санитарная машина, в ней раненые. Не позволю! Прочь! — с разгневанным лицом говорила Лена.
Офицер не стал слушать, если бы даже и понимал. Немцы спешили. На дороге может появиться другая машина, с вооруженными красноармейцами, и надо скорее захватить эту, с красным крестом на борту. Офицер потащил девушку за плащ-палатку из кабины.
Лена не испытывала страха. На решительные действия ее толкала ненависть до омерзения именно к этому немцу. Вероятно, вот такой же отвратительный, злобный фриц угрожает Колчину…
Немецкий офицер не смотрел на нее, не видел ее рук под плащ-палаткой. Он покрикивал на солдат, и те, отзываясь: «Яволь, герр гауптман, яволь!» — побежали гуськом но обеим сторонам машины к ее заднему борту. В этот момент Лена навела маленький трофейный пистолетик на офицера и нажала на спуск.
Вроде и выстрела не было. Просто хлопнула дверца, которую толкнул офицер, отшатнувшись…
Гауптман Хён упал без звука, оскалив зубы. Его солдаты ничего этого не видели и не слышали; они торопливо сунулись к будке автомашины, и, как только сгрудились возле борта, в упор ударили несколько автоматов.
Шофер включил скорость, что-то заскрежетало, машина рванулась слепая, без зажженных фар.
— Пригнись! — крикнул он. — Сюда, ко мне.
Лена согнулась, приникла лицом к его коленям.
Позади машины раздались крики раненых немцев, слившиеся в многоголосый стон от боли и полной безнадежности.
Когда машина выехала на широкое шоссе, — а тут уже близко поселок и медсанбат, — Лена, успокоившись, подумала не о том, что совершила поступок смелый, дерзкий, а опять вспомнила Колчина: что с ним?ꓺ
Приехав в медсанбат, шофер удивился: лейтенант Гарзавина не стала докладывать о случившемся в дороге. Командир санбата первый заговорил с ней о том, что недалеко от форта при батальоне майора Наумова развернут медицинский пункт, там раненые, их надо вывезти, а людей не хватает. И чувствовалось по его озабоченности, что дорога туда особенно опасна.