Широкая лестница вела на верхние этажи. Ковровая дорожка заглушала шаги.
— Ну, показывай, — Булахов подтолкнул связного вперед, и Николка устремился вверх, прыгая через ступени и хватаясь за скользкие медные перила.
Он остановился возле высоких дубовых дверей, торжественно отрапортовал:
— Товарищ гвардии полковник, вот ваши апартаменты! — и распахнул дверь, проскочил внутрь. — Здесь — приемная, это вот — кабинет, а там — ваша спальня. Есть еще комнатка — для меня, с вашего разрешения.
Булахов равнодушно осмотрел комнаты, спросил связного:
— Все это ты сам придумал и приготовил?
— Признаться, нет, товарищ гвардии полковник. Девчата из медпункта командовали. А я мебель передвигал. Тяжелая — намучился. Здорово получилось?
Да, получилось здорово! На стенах — зеркала, оленьи рога, картины. Всюду на полу — ковры. С потолка свисают хрустальные люстры, вместо лампочек — стеариновые свечи. Тяжелые, с бахромой шторы закрывают окна. В кабинете — большой письменный стол, кресла, диваны.
— Такого кабинета не было и у царя, — сказал Булахов и присел на диван.
Вероятно, днем будет приказ: двигаться на Земландский полуостров, опять в бой. Зачем на несколько часов эта богатая квартира? К чему эти пуховики и двуспальная кровать?
Смотрел командир на позолоту, на сверкающие безделушки, расставленные всюду девчатами из медпункта, смотрел на ковры и хрусталь, и весь этот блеск заволакивался перед дремотным взором густеющей темнотой холодной ноябрьской ночи.
…Вода в Оке тусклая, не заметно движения ее. Избы деревни Бунырево на восточном берегу — без единого огонька в окошках. За деревней, в овраге, — штаб батальона. В крутом скате вырыты ниши и завешены плащ-палатками. Каждая рота занимала в обороне участок до пяти километров. Было тревожно, ночами тоскливо. Немцы на западном берегу вели себя странно — почти не стреляли.
Начальник штаба батальона младший лейтенант Булахов с разведчиками почти каждую ночь переправлялся через реку в лодках. Иногда доставали «языка». Ничего подозрительного пока не обнаруживалось, фашистов тут, против батальона, было не густо. Но однажды они не дали переправиться через Оку, обстреляли из пулеметов. Разведчики бросились в ледяную воду. Три лодки понесло медленным течением, и немцы продолжали стрелять по ним, полагая, что красноармейцы лежат в лодках, не решились окунуться в такую холодную воду.
А они все выбрались на берег. Мокрые, продрогшие. Даже водка не согрела.
На берегу копнами сена темнели избы.
«Пойдемте к Гале», — сказал Булахов.
Жила в Буныреве молодая учительница, бойцы звали ее просто Галей. Она и ее мать не раз угощали разведчиков чаем с малиновым вареньем.