— Вы ошибаетесь. Все, что нужно мне, это покой. И свобода.
— От кого? — мягко произнес Итор.
— Ото всех! Всех вас! Как же я вас всех… — она осеклась и замолчала, отвернувшись. Стащила с кровати покрывало, завернулась в него, прячась от мужского взгляда.
Советник подошел ближе, и Оникс с трудом заставляла себя оставаться на месте, а не рвануть в купальню.
— Ото всех? Не думаю. — Советник остановился совсем рядом, так что она почти чувствовала тепло его тела. Наклонил голову, заглядывая в синие глаза девушки. Его дыхание коснулось ее виска, и раяна дернулась, желая отодвинуться. Но советник к ней не прикоснулся. — Ты бежишь лишь от одного человека. Только от одного… Почему твой цветок сегодня раскрылся? Скажи мне, Оникс.
— Я не знаю.
— Разве? — он склонился еще ниже, так близко, словно хотел поцеловать. — Разве не знаешь? Может… ты вспомнила? Или увидела? Его. — Дыхание щекотало кожу. — Того, кого ты не можешь забыть, как ни стараешься.
— Я не понимаю, о чем вы.
— Твое сердце учащает свой ритм, когда я говорю о нем… Ты боишься, раяна? Или ждешь? Что произошло сегодня на площади?
— Я уже все сказала!
— Ты не сказала ни слова правды.
— Мне нечего добавить!
— Почему цветок открылся, Оникс? Скажи мне! Из-за того, что ты увидела в толпе Рана Лавьера? Так?
Девушка гневно посмотрела в светло-серые глаза мужчины, прищурилась.
— У вас отличное воображение, советник. С чего вы это взяли?
— Ты упряма, — в голосе Итора скользнула насмешка. — Цветок открылся из-за него? Или будешь и дальше врать?
— Вы ошибаетесь! — Оставаться на месте становилось все труднее, но неожиданно советник отошел, словно потерял к девушке интерес.
Оникс вздохнула с облегчением.
— И все же тебе стоит подумать о моих словах, — обронил он, неспешно направляясь к двери.
— Каких? — не поняла раяна.
Он на ходу поправил пышные манжеты и вышел, не ответив. Оникс медленно сползла по стене и обхватила голову руками. Она не понимала, что происходит вокруг нее, лишь осознавала, что попала в водоворот дворцовых интриг, в которых она лишь маленькая соринка. И как выбраться из этой губительной воронки, она не представляла.
Зачем являлся советник? Чего хотел от нее? Непонятно.
Одно радует, после его визита прислужницы в покои Оникс не вернулись, оставив наконец девушку в желанном одиночестве.
* * *
— Назови мое имя, раяна.
Она сопротивляется. Все еще сопротивляется, хотя его губы заставляют тело девушки дрожать, выгибаться и истекать любовным соком. Он любит ее вкус, любит чувствовать на языке терпкость ее желания, любит доводить до той точки, когда ее сопротивлениестановится беспомощностью, а после — страстью. На этот раз он использует пальцы, потому что хочет смотреть ей в глаза. Видеть, как туман наслаждения застилает их синеву, как приоткрываются упрямо сжатые губы, как запрокидывается голова. Конечно, она снова скажет, что ненавидит его.