Была и другая вероятность, выглядевшая даже более зловеще. Быть может, стоявший за кулисами событий — настоящий главарь банды торговцев наркотиками (если таковой существовал) или кто-то другой, столь же могущественный и опасный, — не желал, чтобы старого Роджерса подвергли новому допросу, и запугал настолько, что обувщик срочно бежал из Брэксэма.
Или — вот вам еще версия — после визита Бифа в Клэйдаун Роджерс стал не единственным человеком, кому известна тайна, и понял это. В таком случае он мог торопиться первым добровольно признаться во всем в Скотленд-Ярде, облегчив свою участь, а Биф спешил, желая помешать ему.
Но оставался без ответа вопрос, почему Биф настоял, чтобы Роджерса посадили в голову поезда. Неужели обувщику грозила опасность? И какую роль в деле играли сто фунтов купюрами по одному?
Я бы дорого дал, чтобы иметь возможность подробно расспросить старого служаку обо всем немедленно, но это оказалось совершенно невозможным. Он либо начал бы отвечать на мои вопросы слышным каждому абсурдно громким шепотом, либо с важным видом напомнил бы мне, что речь идет об официальном расследовании, не подлежавшем обсуждению на публике. Короче, я испытал огромное облегчение, когда наш поезд въехал под своды вокзала в Лондоне.
Дальнейшие действия Бифа повергли меня в подлинный шок, и я даже пытался успеть извиниться за него. Состав едва успел остановиться, когда он устремился к выходу, грубо расталкивая других пассажиров, среди которых оказались две женщины, и спустился на платформу. Я бормотал извинения, но от души надеялся, что мне никогда больше не придется встречаться с обиженными им людьми.
— А вот и он! — в волнении воскликнул Биф, как только я его догнал.
Я принялся упрекать его за отвратительные манеры при выходе из поезда, но Биф, казалось, не слышал ни слова.
— Держите дистанцию, — скомандовал он. — Не дайте ему возможности даже краем глаза заметить себя, но и сами ни на секунду не теряйте его из вида.
Старый Роджерс, выглядевший почти незнакомцем в своем «праздничном костюме» и котелке, двигался впереди нас, направляясь к калитке в ограде платформы. Я поступил в точности как распорядился Биф и наблюдал за Роджерсом, не рискуя быть им замеченным. Он вышел в главный зал, неся в руке дорожную сумку. Замялся, но лишь на мгновение, чтобы оглядеться по сторонам. Затем мы увидели, что он идет к будке телефона-автомата.
— Вот он, наш шанс! — сказал Биф.
Меня начала утомлять его странная речь, я спросил:
— Шанс для чего?
— Пропустить по стаканчику, разумеется. От стойки бара нам будет прекрасно видно, когда он выйдет из будки.