Мисс Катлер остановилась и улыбнулась, сначала чисто машинально и бессознательно, но затем на ее лице появилось выражение, свидетельствовавшее, что девушка меня узнала.
— Ах да, конечно, — сказала она, — вы были спутником сержанта Бифа в злополучный день смерти Алана.
Ее голос звучал устало и несколько монотонно, но выглядела она не менее привлекательно, чем в тот вечер, когда ворвалась с улицы, где бушевала непогода, и бросилась обнимать тело своего возлюбленного.
— Вам удалось уже что-нибудь выяснить? — спросила она.
— Да. И очень многое. Знаете что… Не хотите ли выпить со мной чашечку кофе? — И я указал на кондитерскую с примыкавшим к ней кафе.
Пить кофе в одиннадцать утра стало распространенной в английской провинции привычкой. Причем странность заключается именно в том, что если на континенте в кафе проводили время в основном мужчины, оставляя жен дома, то в Англии подобные заведения заполнялись как раз дамами, пока их мужья работали. Когда я сопровождал Молли Катлер к столику, стоявшему в отдалении от остальных, мы миновали несколько групп местных леди, занятых увлекательными беседами и со вкусом попивавших густой и горячий, но невысокого качества кофе, какой обычно подают в таких местах.
Мою спутницу то и дело окидывали любопытными взглядами. Дамы пытались незаметно для посторонних привлечь к ней внимание подруг. Женщины посмелее, сидевшие к нам спинами, разворачивались на стульях, чтобы разглядеть «ту самую девушку из дела об убийстве». Не приходилось сомневаться, что ее имя не раз и не два упоминалось здесь еще до нашего появления.
— Благодарю вас, — сказала Молли, когда я услужливо подставил для нее стул.
Затем, пристально посмотрев мне в глаза, она поинтересовалась, что именно нам удалось выяснить. Ей, разумеется, пришлось выступать свидетельницей во время официального следствия, а потому единственными новостями, какими я мог с ней поделиться, стали те, что не были оглашены публично. Я рассказал ей о фрагменте записки Роджерса, но, когда дошло до сообщений из Буэнос-Айреса, мною овладели сомнения.
— Знаете, мисс Катлер, — сказал я, — думаю, вам не стоит так уж оплакивать печальную участь Роджерса. Мне тяжело сообщать об этом, но…
— Говорите все без утайки, — заявила она мне, глядя в лицо прямо и решительно.
— Дело в том, что информация, полученная нами с помощью детектива-инспектора Стьюта, показывает… Словом, если даже не считать известного вам преступления, он был очень дурным человеком.
— Информация? Какая информация? — Теперь в ее голосе отчетливо звучали враждебные интонации, и я уже жалел, что сам поставил себя в столь неловкое положение.