– Согласен, – отозвался проф. – Но предлагаю не включать нового камрада в ячейку Вивиан. Девочке ни к чему знать остальных, разве что по ходу дела потребуется. Кроме того, не думаю, что следует вербовать такого ребенка. Главный вопрос – именно возраст.
– Согласна, – откликнулась Вайо, – я тоже хотела поговорить о ее возрасте.
– Друзья, – сказал Майк робко (такой тон прорезался у него впервые за несколько недель – в последнее время это был уверенный в себе руководитель Адам Селен, а вовсе не скучающая одинокая машина), – возможно, я должен был предупредить вас, но я уже сделал несколько подобных исключений. Мне казалось, что тут особо обсуждать нечего.
– Все правильно, Майк, – успокоил его проф, – председатель имеет право на собственное суждение. И сколько же у нас человек в самой большой ячейке?
– Пять. Это двойная ячейка – трое и двое.
– Порядок. Дорогая Вайо, разве Сидрис предлагает дать этому ребенку статус взрослого партийца? Сказать ей, что мы замышляем революцию… со всем кровопролитием, хаосом и возможным поражением?
– Именно этого она требует.
– Дорогая леди, мы ставим на кон нашу жизнь, но мы достаточно взрослые, чтобы это понимать. Тут необходимо эмоциональное представление о смерти. Дети редко способны поверить, что смерть грозит им лично. Зрелость, если хотите, можно определить как возраст, в котором человек осознает, что должен умереть… и принимает приговор без страха.
– Проф, – сказал я, – среди моих знакомых есть большие и рослые детки. Готов поставить семь против двух, что и в Партии таких наберется немало.
– Не спорю, дружище. Зато держу пари, что по меньшей мере половина из них не соответствует нашим требованиям; боюсь, под занавес нам еще придется убедиться в этом на собственной шкуре.
– Проф, – настаивала Вайо, – Майк, Манни! Сидрис уверена, что девочка уже взрослый человек. И я думаю так же.
– Ман? – спросил Майк.
– Давайте как-нибудь познакомим с ней профа, пусть сам решает. Меня она купила со всеми потрохами. Особенно своими боевыми качествами. Иначе я не стал бы и разговаривать.
Мы разошлись, оставив вопрос открытым. Вскоре Хейзел появилась у нас за обедом в качестве гостьи Сидрис. Она не подала виду, что помнит меня, и я повел себя так же. Гораздо позже Хейзел рассказала, что признала меня с ходу, и не только по левой руке, но в основном потому, что запомнила, как меня увенчала колпаком и расцеловала высокая блондинка из Гонконга. Более того, Хейзел сразу раскусила маскарад Вайо, узнав ее по голосу. Голос-то изменить труднее всего, как ни старайся.