- Это займет много времени.
- Не имеет значения! Могу же я немного отдохнуть, Констан! Кофе! Много кофе и пирожные, если ты их найдешь...
Стараясь излагать все ясно и по возможности кратко, Марианна рассказала невероятную одиссею, которую она пережила после Флоренции, ничего не скрывая, даже то, что затрагивало ее стыдливость. И в том, кто с напряженным вниманием слушал ее, она перестала видеть императора и даже своего прежнего возлюбленного.
Он был теперь только человеком, которого она любила прежде всем сердцем и к которому, несмотря на все его недостатки, сохранила глубокое уважение и подлинное доверие. Ей приходилось видеть его грубым, иногда безжалостным, но она знала также, что в этом гениальном человеке невысокого роста, чьи плечи несли груз целой империи, билось сердце настоящего дворянина, вопреки всему, что измышляли непримиримые эмигранты.
Поэтому же она без малейших колебаний открыла ему тайну князя Сант'Анна и почему этот знатный синьор хотел иметь сына с императорской кровью; но хотя она и не колебалась, все-таки немного побаивалась его реакции. Однако ее сомнения быстро рассеялись.
Когда после небольшой остановки она хотела продолжать рассказ, она почувствовала, как рука императора легла на ее руку.
- Я упрекал тебя тогда, Марианна, за то, что ты вышла замуж без моего согласия, - сказал он, машинально переходя на прежнее "ты" с той удивительной, глубокой нежностью, свойственной только ему. - Сейчас я прошу за это прощения. Я никогда не смог бы найти тебе супруга с подобными достоинствами.
- Неужели? Ваше величество не шокированы? Должна ли я так понимать, что ваше величество считает...
- Что ты вышла замуж за человека исключительного, редкого. Надеюсь, это ты понимаешь?
- Конечно! Это сама очевидность. Однако...
На атом слове он встал, поставил колено на диван и взял ее за подбородок, чтобы заставить смотреть ему прямо в глаза.
- Однако что? - спросил он с не предвещавшим ничего хорошего металлическим оттенком в голосе. - Не собираешься ли ты, случайно, говорить мне еще о твоем американце? Смотри, Марианна! Я всегда считал тебя женщиной незаурядной. Я не хотел бы изменить это мнение...
- Сир, - испуганно воскликнула она, - прошу вас! Я.., я еще не все вам рассказала...
Он оставил ее и отошел в сторону.
- Тогда говори! Я слушаю тебя...
Что-то изменилось в атмосфере, ставшей на некоторое время такой же, как когда-то. Наполеон снова стал ходить по комнате, но медленнее, опустив голову на грудь, слушая и размышляя одновременно. И когда наконец Марианна умолкла, он обернулся и устремил на нее взгляд серо-голубых глаз, из которых снова исчез гнев.