– Садись. Знаешь, зачем вызвал?
– Откуда?
– Три дня тому, на охоте неизвестный стрелял в Любаву.
– Ух, ты! В княгиню?
– Какую княгиню? Лихой, тебе что, голову в походе отшибли? Ты когда-нибудь слышал, чтоб наша княгиня на охоту выезжала?
– Нет.
– Ну, так чего ж ты глуповство кажешь. Или забыл, что сестру Изяслава, тоже Любавой нарекли?
– Жива? – бесстрастно спросил Егор. Ему правда, было все равно, да и усталость с дороги давала о себе знать.
– Жива. Стрела попала в спину сына боярина Волота, Радивою.
– …
– Жив и он. Князь поднял всю нашу сотню. – Боярин подвел палец к потолку, что означало высшую степень значимости случившегося.
Лиходеев чуть не прыснул смехом. Сдержался. Только спросил, пытаясь подколоть начальника:
– Как? Всех двадцать восемь бойцов?
Боярин насмешку узрел, но вместо того, как бывало раньше, в разнос не пошел. Стареет дед!
– Все очень серьезно, Лихой. Дело темное и чую оно не только в княжне. – Поежился, хотя в комнате было достаточно тепло. – Муторно мне, а почему, понять не могу. Как только Изяслав отправил большую половину дружины в помощь князю Ростовскому для похода в Дикое поле, веришь, спать не могу! Тут вести из Чернигова, … ихний князь раньше времени полюдьем занялся, а в пограничных погостах купецких караванов не мерено собралось, а при них воинские охраны. На полуденных границах орда князя Халагана, твоего старого знакомца кочует. Ну и этот стрелок! Все на мою седую голову валится.
– Остальные десятники где?
– Со своими воями на место охоты еще вчера выехали.
– Мне бы с видоками пообщаться. Поспрошать, приглядеться. Саму стрелу сохранили?
Милорад поднялся с лавки, достал из сундука сломанную на две половины стрелу, положил на стол перед своим десятником. Произнес:
– Когда доставали, пришлось сломать.
– Это нормально.
– Сама княжна стрелка видела, говорит, узнать сможет, хоть и далеко было.
– Ну вот, и с ней пообщаться придется.
– Пообщаешься, ежели князь дозволит!
– А ты на что?
– Да, совсем стариком стал, ежели и тебе дозволяю из себя веревки вить!
– Дак, для дела же…
Помыться ему все же удалось, и выспаться тоже. Желана сама уложила его подле себя, и прежде чем он попытался прикоснуться к ней, положила прохладную ладонь на лоб. Все. Финиш! Он спал.
Поутру поднял весь свой отряд. Как говорится, в строю отсутствовал Горазд. Видно и ласковая вдовушка дала мужику отоспаться от трудов праведных. Ну что ж, как говаривали наши забугорные друзья – «Время – деньги!». Озадачил всех. Загрузил по самую макушку. Сам ушел в детинец. Там опросил всех кого только посчитал нужным. Особо с пристрастием общался с не местным боярством, с Идаричем. Однако пообвыкся он в этих Палестинах, если ахинею голимую слушать и воспринимать как должное, спокойно смог. Прощаясь, спросил: