– Найдем.
– Вот. После наших в баню сходишь. Воробей!
– Да, батька!
– Скажи Лису, чтоб парились без фанатизма. Вон, еще одного члена экипажа помыть нужно.
– Передам.
– Ты Милолика, не сиди здесь наедине с бедой. Иди, вон на подворье, поможешь парням чем. – Чтоб окончательно разрядить обстановку, покачав головой, пожаловался девчушке. – Ну ты задач набросала, выше крыши! Теперь разгребаться предстоит. Чего встал, Воробьище, идем на морду лица сольешь!
– Ага!
Сполоснувшись с дороги, снова запрыгнул в седло, благо дело не расседлывал конька, и снова в дорогу. Под сетования Воробья, на то, что завтра батька опять вряд ли сможет поучить его мечному бою, выехал за ворота, порысил к боярину в детинец на доклад о том, что стрелявшего в княжну татя, так и не поймали, а попутно по делу боярина Бурдуна.
Хоть и осень, а стемнеть еще не успело. Без проблем проехал в цитадель. Коня оставил на княжьей конюшне. Хорошо знавший его конюх, жестом дал понять, что накормит животину. Через дверь на заднем дворе, прошел в крепостную постройку, встречая по пути знакомых гридней, челядинов, а то и вельможных барышень с мамками. Эк их сколько княгиня расплодила! Одним словом двор для дармоедов. На втором этаже постучал в знакомую дверь. Фигушки, никого! Зачем спрашивается торопился? Мог бы и завтра придти. Стоял и ждал патрона, глазея в окно-бойницу на внешнюю сторону княжеского подворья.
Наш народ миролюбив и незлобив.
Восемьсот лет провел в походах и боях…
Геннадий Зюганов
Памятуя о том, что шеф приказал пройти по кромке границы с соседним княжеством и углубиться на сопредельную территорию верст на десять не более, Лиходеев повел свой десяток по левой стороне реки Сейм, по купеческому летнику на запад. Не заходя, по левую руку обогнул Льгов. Сначала на пути попадались поля, перелески, дубравы, а когда вошли в тяжелые, едва проходимые леса – привольная земля северянских русичей, и лошадям и седокам пришлось попотеть. В густых и сумрачных лесах отряду встречалось немало деревень, люди в которых жили по своим родовым, испокон веков заповедным законам. Ночевали в небольших селах на курской земле. Местные жители, услыхав имя Лихого, привечали воинов, угощая их тем, что ели и сами – молоком, яйцами, хлебом, лесной убоиной. Старейшина первого же селища, крепкий, справный, светловолосый северянин с густой бородой, обиделся, узнав, что десятник собрался укладываться спать под чистым небом, вместе со своими воями. Настоял, чтоб отдыхал в избе.
– Не обижай, Лихой! Слыхали мы про то, как ты со своими воями люд от нечисти избавляешь, и начхать тебе на то, смерд перед тобой, али боярин знатный.