– Вечер добрый, – первым поздоровался Лиходеев, здесь не он хозяин.
– Гой еси, добры молодцы? – голос старого рыбака, напомнил скрип весла в уключине.
– Служивые Курского князя. Объезд творим.
– Так вроде здесь земля черниговская?
– Заблукали.
Хитринка в глазах деда выдала, что он все понимает. Без боязни осмотрел пришлых. Видать тертый калач, седой весь. Прежняя жизнь шрамами на лице, почитай вся описана. В молодые годы воином был, к бабке не ходи!
– Коль не побрезгуете, примите от нас рыбки нонешного улова. – Предложил десятнику.
– Почему, нет. Спасибо не откажемся. – Скаля зубы в добродушной улыбке, поблагодарил Сбыня, в своем ответе опережая Егора, что либо сказать. – Илюха принимай дар.
Мельком мазнул взглядом по лицу командира, снова переведя взгляд на старика, пригласил местных жителей:
– Ежели задержитесь, милости просим на уху.
– Чего ж не задержаться, чай малые детушки по лавкам не ждут. Ага, останемся, а с утренней зорькой снова на реку выйдем.
Пока народ суетился, Егор заглянул в рыбачью лодку. Улов у рыбачков был. Десятка три крупных «хвостов», хозяйственно прикрыты крапивой. Сбросив с себя на траву у костра железо и одежду, вошел в холодную осеннюю воду неширокого Сейма, быстро окунулся с головой и немного проплыв, загребая воду руками, выскочил на берег.
– Ах, хорошо!
– Батька, чем вытираться будешь? – лыбясь спросил Истома. – Так высохнешь? Так ведь холодно. Замерзнешь.
– Валуй, подай витязю холстину, распорядился дед.
Один из мальцов сноровисто встрепенулся, поковырявшись в лодке, подбежал с отрезом серого, небеленого, но чистого плотна, протянул его Лиходееву.
– Спасибо, отроче, – поблагодарил малого.
Утерся полотном.
– Хорошо. – Одеваясь, окликнул монаха. – Так что, Илья, угощаешь ухой?
– Так еще самую малость, – чернец ложкой зачерпнув взвар, подув на него, попробовал на вкус. – Подсаживайтесь поближе к костру.
Наваристая уха, в которой готовилась лишь рыба с сухими травами, была явно недосолена, о чем Егор не применул спросить кашевара.
– Соль она вещь дорогая, по цене сходни серебру, – Сбыня ответил, не дав Илье рта открыть.
– Эх, Сбыня, сгубит тебя жадность!
– Я не жадный, а бережливый. – Обиделся отрядный МТОшник.
Сидя у костра, беседы с пришлыми воинами вел дед, остальные, оказавшиеся его внуками, больше слушали, навострив локаторы ушей. Егор хмыкнув в усы, снял с ремня вышитый кисет, наполненный желтоватыми крупного помола крупицами соли. Доброй щепотью посолил варево прямо в казане. Дед длинной деревянной ложкой размешал уху, зачерпнув, подул на горячий суп, остужая, отведал.