– А кто это тебя так исцарапал? – задал мучивший вопрос и Гордята.
– Ты что, всю дорогу проспал? Ничего не видел?
– Так то не кошки дрались? – дошло до боярина.
– Ваша славянская нежить допекла. Скажи. Ну почему у вас как не у людей?
– Как это?
– Почему домашняя нежить на стороне смертных? Дворовой, как клещ уцепился, еле отбилась. Ведь не родня, не кум, не сват, не брат.
Промолчал. Что тут сказать? Чтобы понять такое, здесь родиться нужно.
– Значит так. Слухайте бабушку, хлопчики. За ворота я вас вывела. Так?
– Ну, да.
– Где лошадей взять вы знаете. От Курска поскачете в сторону Льгова. Верстах в двадцати свернете с летника по левую руку. Там у тропы приметный знак оставлен. Сухая береза. Повернули. Так, той тропой до самой заимки и доедете. Обождать придется маленько. За товаром Прозор подъедет, его узнать легко. Однорукий. Он и расплатится с вами. Ежели язык за зубами держать станете, то о сем ночном походе никто и не узнает. Будете жить как жили, только серебра-злата в кошелях существенно прибавится. А богатство, глядишь и удачу подманит. По сему прощевайте. Бабушка старенькая, бабушка устала.
Действительно, ведьма она ведьма и есть. Не успели глазом моргнуть, глядь, а старой карги и след простыл.
К концу дня встали на ночевку на самой заимке, когда по прикидкам проделали путь больше двадцати верст, а солнце спрятавшись за кроны деревьев, заставило выйти из подполья сумерки. Ехали сторожась, но успели. Переломать ноги в темноте, это любому по силам. Тяжелей всего, пришлось Любаве. Уж как там ее бабка заколдовала, неизвестно. Только весь день девица как чумная. Оттого, что может лишиться своей законной добычи, Магнус рассупонив ее из одеяла, привязал ноги к стременам, руки к луке седла, а потом всю дорогу караулил чтоб не сверзлась на землю, не сломала себе шею. Под вечер подкрепились первый раз за день. Оправлялись конечно почаще. С княжной умаялись, не передать как! Узнав, что похищена, пыталась сбежать. Бежала в лес, мотаясь из стороны в сторону, словно пьяная. Магнус изловил. Хотел плеткой отстегать, да испугался, что товар попортит, и меньше денег получит за порченую. Всю дорогу Любава грозилась карами. Особенно ему, Гордяте. Молчал. На пути следования не попался ни один разъезд. Оно и понятно, до границ княжества далеко. Даже не верится, что черниговцы уже хозяйствуют на этих землях. Вот и неизвестный им Прозор должен подъехать. Встреченные подводы со смердами в расчет не брались. Едут сиволапые по своим делам, так и пусть себе едут. Купцы, те вообще не попадались, словно повымирали по всей земле.