Проезжая через самые первые городские ворота, здороваясь, кивнул знакомым вратарям, услыхав за спиной, как стражник, кажется Лещем его кличут, окликнул одного из бойцов:
– Эгэй! Истома, где были?
На вопрос любопытствующего, последовал ответ:
– Где были Лещ, там уж нет.
– Ну, и как оно там?
– Хорошо там, где нас нет.
– Все живые?
– Слава богам. Все.
Да. Вернулись в полном составе, а могли б не вернуться вовсе. Лиходеев знает многих в городе, которые мечтают попасть в особую сотню боярина Милорада, при княжьем дворе исполнявшего обязанности начальника разведки и контрразведки, это если перевести на привычный Лиходееву язык. В сем подразделении и вои, почитай из низов, по заведенному статусу к гридням приравнены, и оплата у них, куда, как высока. Из командировок частенько лишнюю монету привозят, а это для хозяйства и семьи, ой как пригождается. Сотня! Громко сказано. С его же подачи и при его непосредственном участии, в свое время смогли едва три десятка набрать, а задач напихали за гланды. Крутись, как хочешь. Хоть умри, но порученное, будь любезен, выполни, и постарайся вернуться. Вот и крутились!
Свой десяток Егор собирал по крупицам. На костяк, выстраданный в своем первом походе в этой реальности, Лиса, Смеяна, Илью и Вольрада, наращивал мышцы. Улыбка тронула губы, непроизвольно оглянулся, будто контролируя, на месте ли его личная тень.
За спиной привычно маячил Горазд. Хм! Горазд, мужчина в возрасте, рассудителен и деловит, чем-то неуловимо походил на покойного Вторушу. По-первых именно за это, Лиходеев и взял его к себе в десяток. Это уже после, по прошествии долгого времени, «съев с ним пуд соли», сообща пролив в походах кровь, понял, что в выборе не ошибся. Сильный, но не кичливый и не задиристый Горазд, в повседневной, мирной обстановке увалень, в трудную минуту всегда оказывался рядом, и спина десятника была прикрыта от любой неожиданности. Парни прозвали его Медведем, с намеком не только на косолапую походку, но силищу, и звериную упертость в бою. Всю жизнь служит кому-то, седой уже, так семейством и не обзавелся. Правда, бросил якорь у одной вдовицы из посада, но все еще считает, что сослуживцы об этом не знают. Смех один, да и только!
Усталые лошади, даже не смотря на то, что понимали, что дом совсем рядом, едва переставляли копыта. Их дорога свернула в проулок.
Дрон, парняга хитрый, деятельный, но Лиса ему не переплюнуть. Молод еще, но надежды подает. Девкам нравятся его прямые брови, серые глаза и густые ресницы. Да он и сам статью вышел. Высок, плечист, грудь колесом, кольчуга на нем сидит как влитая. Красные шаровары с напуском на высокие сапоги. Форсит не к месту, в мочке уха золотом поблескивает серьга, отсюда и длинный волос как правило, заплетен в косу. Егор, как-то в потешном поединке на мечах, выгадал момент, ухватил косу в ладонь, да дернул, не жалея парня. Показал преимущество короткой прически. Смеялись все, а вспоминали потом недели три, не меньше. Не помоглось! Выдержал. Имея упертый характер, не срезал волос из одного упрямства. Лиходеева боготворил, почитал за старшего родича. Скажи тот кровь себе пустить, пустит. Больше года тому, исполняя поручение своего нынешнего боса, а по совместительству сотника особой сотни боярина Милорада, на одном из рынков Шарукани, Лиходеев потратив все наличные деньги, выкупил у поганых два десятка пленников. До границ Дикого поля с Русью, все добирались впроголодь. Не за что было корки хлеба купить. Дошли. Лис, а его и Истому с Зораном, Егор тогда брал с собой, высказал демократичному в некоторых вопросах батьке все, что «наболело» в пустом желудке. В первой же деревеньке выкупленный полон, десятник распустил на самопас, а Дрон как клещ, прицепился к поисковой партии. Так и остался. Оказался, молодым воем Переяславского княжества, сопровождал обоз в один из пограничных погостов. Нарвались на рядовой разбой половецкой братии, в бессознательном состоянии попал в полон. Когда приехали в Курск, ох Лиходеев, и гонял его по кругу подворья с деревянным дрыном вместо меча, доказывая то, что воин из него на сейчашний момент, все равно, как сами знаете из чего пуля. Определил сыном полка. Учил, и не только сам, наращивая мышечную массу, ставя гематомы на шкуре. После принятого Смеяном экзамена, приставил к делу. Вот так!