– Ты одна? – тут же спросил Воронцов; воодушевление даже изменило его черты.
– Нет, я с подругой, – сказала Ясна и обвела рукой толпу у входа, будто все эти люди и были ее подругами. – Я не люблю театр – о, только не убейте меня за это! Но подруга давно хотела сходить. А тут вы как раз рассказали мне о спектакле.
Соня понимающе закивала, я же промолчал, смутившись под пристальными взглядами Леры и Маринки.
– А места у вас какие? – спросил Петя и протянул Ясне свой билет, чтобы она сравнила.
– Нет, мы в разных концах зала, – она улыбнулась. – Ладно, идите внутрь, а то замерзнете. Я дождусь подругу, и, может, мы с вами еще увидимся.
Мы вразнобой сказали ей «пока» и двинулись к дверям. Я в самый последний момент сумел с собой совладать, задержался и на одном дыхании протараторил:
– Мы на днях едем на сноубордах кататься. Давай с нами?
– Я в жизни не каталась! – Она покачала головой. Длинные пряди ее волос, те, что плотно закрывали уши, были в снегу, в них блестели хрусталики, от света фонаря розовые и темно-желтые.
– Так вот попробуешь. Тебе понравится.
– Правда?
– Я обещаю. – Сегодня я уже что-то обещал, только Лере, и что-то совсем другое.
– Но у меня нет сноуборда.
– Нестрашно. Ты сумеешь найти лыжный костюм?
– Думаю, да, у двоюродной сестры есть. И… ой, ну и тупица же я! У нее же есть и доска!
– А сестра такая же кроха, как и ты?
– Кроха? – Ясна засмеялась. – Нет, она скорее нормального роста.
– Тогда тебе не подойдет ее сноуборд. – Я бегло взглянул на дверь: на нас сквозь толщу стекла смотрел смазанный силуэт Воронцова. – Поговорим после спектакля. И… Я позвоню тебе, скажу, когда точно собираемся… Ты возьмешь трубку?
– Возьму, – она опять мне улыбнулась.
Я почувствовал себя птицей, парящей высоко-высоко над прекрасной зеленой долиной.
Не стану вдаваться в подробности постановки. Пьеса оказалась не самой плохой, хотя в начале пошловатая игра пожилых актеров меня немного покоробила. Вдобавок они пели и приплясывали под глупую фонограмму, и мне отчего-то стало за них стыдно.
После спектакля Ясна куда-то пропала, хотя я видел, как после антракта она входила в зал и садилась рядом с симпатичной светловолосой девушкой.
Она была не со мной, но весь театр был наполнен ею. Запах пыльных зеленых сидений, неподъемного занавеса, вид таинственно чернеющей сцены – все это было доказательством ее присутствия где-то поблизости…
– У нее глаза разного цвета, ты видел? Нет, ты видел?
– Марина, потише!