– Ну что, кто-нибудь еще в состоянии смотреть сериалы? – спросил Петя, вертя в руке флешку.
– Нет, я спать, – сказал я и пошел в свою комнату.
– А есть фильмы эротического содержания? – услышал я смех Тимура.
– Сейчас разберемся.
Я оставил свою постель для кого-нибудь из девчонок, а себе надул большой двуспальный матрас и положил его на полу под окном. Оттуда немного тянуло холодом, он спускался книзу и полз к щелочке под дверью.
«Заболею», – подумал я и вспомнил, что надо поставить будильник, чтобы не проспать.
Потом я долго лежал, не двигаясь, прислушиваясь к голосам, шагам за стенкой, к хлопанью двери ванной, и разглядывал синеву потолка так внимательно, как будто это был свод Сикстинской капеллы.
Какой прекрасный, понятный и ровный потолок, и в центре люстра на проводе!
«Сколько я им говорила, сколько говорила, что вот тут не надо так делать! Мы не собирались вешать эту люстру посередине!» – так мама ругалась в сердцах на рабочих, занимавшихся ремонтом квартиры; во всех остальных комнатах свет возникал в самых неожиданных местах: из-за шкафа, из-под полок, над входной дверью, в углах, – и только в моей комнате мастера почему-то забыли о проекте и сделали все по старинке.
Я должен был думать о том, что провернуть, чтобы Ясна выбрала меня – осталась со мной. Ну почему выбор встал именно между мной и Петей? Почему не между мной и Тимуром или мной и Григорием? А еще лучше – между Петей и Григорием, чтобы мне вообще про это не знать!
И с непривычного места под окном я опять смотрел на потолок. На его родную ночную синь. И в этой синеве всплывало сначала мутно, а потом четче Петино лицо, его лоб, закрытый черными волосами, его немного сутулая фигура в красной куртке. Тут же Петя сменился Ясной. Она сказала, тревожно взглянув прямо на меня: «Знаете… В общем, я решила, что мне лучше остаться с Петей. Игорь, ты не такой утонченный».
Утонченный! Так и сказала! В моем идиотском сне!
От возмущения я перевернулся на другой бок, воздух в матрасе колыхнулся.
Потом она сказала вот так: «Петя, я останусь с Игорем. Я подумала, что так будет лучше для всех». И я видел Петино то ли печальное, то ли рассерженное лицо, его негодование – после этого он повернулся спиной, стремительно стал от нас удаляться, но на прощание обернулся и гневно крикнул: «Это потому что он всегда за тебя платит!».
Подсознательно я понимал, что Ясна ничего такого сказать не может.
Вошла Ольга, держа под мышкой свои вещи.
– Игорь, спишь? – шепотом спросила она.
– Ну так…
– Спокойной ночи. – Она залезла на мою кровать, которая отсюда, с надувного матраса, казалась почему-то очень высокой.