Нет, они не стали ни обниматься, ни целоваться на прощание. Перекинулись парой фраз и дальше по-прежнему двинулись вместе. К подъездной двери. И в дверь. А у Вики в памяти сразу всплыли слова Лизы Топорковой: «У нее ведь мама редко дома бывает. А пока ее нет, Ритка к себе парней водит».
Могла бы, вообще-то, позвонить, предупредить, что у нее тоже планы изменились. Чтобы Вика зря новые сникерсы не стаптывала, бесцельно мотаясь туда-сюда. Потому что обидно… вот так таскаться. И еще обидно: Марго предпочла подруге парня. А главное – кого? Захарова. Даже тут, даже тут он сунулся и все испортил.
Как они могли? Оба.
Хотя здесь-то все понятно. Они же друг с другом давно знакомы, не то что с Викой. Учились в одном классе, сидели за соседними партами. Может, у них давно уже… подобные отношения. Просто Марго не рассказывала.
Но она и не обязана рассказывать, это ее личное дело. Их личное дело. А Вика совершенно ни при чем. Единственная неприятность – тащилась зря.
Мобильник затрезвонил, когда Вика уже вошла в свою комнату. На экране высветилось «Марго». Все-таки вспомнила и решила сообщить, что встреча отменяется? Но Вика уже в курсе, и смысла нет отвечать на звонок. Сбросила, а потом вообще выключила телефон, положила на стол, задвинула подальше.
Ну его. И остальное – туда же. Больше всего хочется упасть на кровать и лежать, лежать, лежать. Долго, долго, долго. Ничего не делать, ни о чем не думать. Впасть в анабиоз.
Почему так «никак»? Словно не до дома Марго дошла, а брела куда-то, не останавливаясь, с самого утра, смертельно устала, лишилась сил. Или будто пропустили через соковыжималку: все живое ушло, остался только бесполезный жмых.
Мама заглянула в комнату, увидела дочь, валяющуюся на кровати.
– Викусь, ты чего? Плохо себя чувствуешь?
Нет, не плохо. Но и не хорошо. По-прежнему – никак.
– Мам, да все нормально. Просто отдыхаю.
– Точно не заболела? – Мама подошла, положила ладонь на лоб. – Вроде бы не горячая. – Провела по волосам, погладила. Как будто Вика маленькая.
Не маленькая, конечно, но все равно приятно, и тупое безразличие отодвинулось. На мгновение.
– Может, чаю попьем? Я зефир купила.
Даже упоминание о сладостях не вдохновляет. Ни капли. Кажется, что будешь есть и вкуса не почувствуешь, потому что все потеряло вкус. До предела пресно.
– Попозже. Ладно?
– Ладно. Как захочешь.
Мама вышла из комнаты, осторожно прикрыла дверь. Будто Вика и правда болела, и не стоило ее тревожить слишком громкими звуками.
Но не болела же! Села на кровати. И что в самом деле она так расклеилась? Ничего же особенного не случилось. Вон Жорик с Асей тоже откололись, но никакой обиды не возникает, даже радостно за них. А тут почему ощущение как от предательства?